- Не двигаться! - опять взвизгнул храбрый офицер, и все автоматчики перевели стволы оружия на папу. Офицер сам достал из кармана отцовского пиджака бумажник и, приблизившись к лампе, стал разглядывать документы. Через пару минут он успокоился и почему-то скомандовал:
- Вольно!
Камилл неподвижно стоял возле отброшенной солдатскими сапогами в сторону постели, с недетской злостью глядя на офицера. Маленькая кузина стала плакать, и её мама схватила девочку в охапку, зажимая ей ладонью рот.
Из отцовских документов следовало, что его срочно вызывают в Крым в распоряжение Верховного Совета республики. Крайний срок прибытия - пятнадцатое мая. Была ночь с 17-го на 18-ое мая 1944 года. Вызвали отца для того, чтобы не затерялся где-то на просторах Советского Союза свободный крымский татарин. Капитан Козлов не мог знать о мудрой стратегии высоких руководителей и не получал инструкций на сей особый случай. Увидев бумажки на бланках Верховного Совета, он слегка опешил. Поразмыслив, он разъяснил отцу, что все, занесенные в список женщины и дети, вне зависимости от того, кому они приходятся родственниками, должны быть сейчас же вывезены из города. Что касается отца, то ему капитан разрешал остаться в городе, но немедленно покинуть квартиру, которая будет опечатана.
Камилл впоследствии часто думал об этой ситуации и ставил мысленно себя на место отца, только несколько часов тому назад обретшего сына и жену. С одной стороны, отец мог бы остаться, узнать, что к чему и уехать из Крыма (если позволили бы!) свободным человеком, чтобы потом забрать из ссылки своих близких. С другой стороны, вполне вероятно, что его сына и жену через полчаса расстреляют, вывезя на окраину города... В последние мгновения он сможет прижав к себе сыночка закрыть ему ладонями глаза и шептать на ушко обманные слова утешения...
Отец заявил, что не намерен расставаться с семьей, что поедет вместе со всеми. Офицер Козлов повеселел и вроде как бы стал выше ростом. Не вызывающим возражения голосом он приказал всем собираться и через пятнадцать минут освободить помещение.
- В случае невыполнения приказа нам советской властью дано право открывать огонь на поражение! - твердо и с какой-то гордостью заявил Козлов.
Врал капитан, он не дал бы приказа расстреливать детей и взрослых здесь, в комнате. Ведь татарские кровь и мозги забрызгали бы ковер на полу, скатерть на столе, мебель и другую утварь. А к вечеру этого же дня, как потом написали в письме соседи, Козлов приехал на грузовике, и вывез из квартиры все вещи, включая кастрюли и сковородки.
