– Я тут подумал… – попытался я.
Они ждали.
– Про то, что ты сказал, Ник, что Эдриен была без шлема, – я, все еще вдавленный в кресло, вытянул вперед пальцы и начертил в воздухе зигзаг. – Она еще не пришла в себя?
Талса считается востоком. Она относится к полосе леса с широколистными деревьями, которая тянется за Аппалачами и ковром покрывает юг. За Талсой деревья становятся реже, а потом начинается Оклахома, известная по серебряно-желатиновым фотографиям «пыльных котлов». Оки[18] бегут в Калифорнию. Талса находится немного в стороне, повыше равнин. Сюда стеклись иммигранты из разных мест: цивилизованные племена, вынужденные бросить свои фермы в Джорджии и Флориде. Они пришли сюда пешком. И какое-то время владели этой территорией единолично.
Я наблюдал за лежавшей в постели Эдриен. Ее грудь то поднималась, то опускалась, а я видел ее старые платья, надутые ветром. Я вспоминал Талсу. Больше всего здешние улицы нравились нам в обед, когда народу меньше всего. Не то что в Калифорнии. Мысль о Калифорнии мне вообще не нравилась. Я вообразил Эдриен в Лос-Анджелесе, как она позирует на перилах той самой знаменитой обсерватории. Мне неприятно было думать, что Эдриен уже не тот человек в своем уме, у которого все под контролем. Чтобы переехать в большой город – как я сам прекрасно знал – требовалось унизительное рвение. Ты должен быть готов посещать тысячи мероприятий и вечеринок, буквально и не зная, пригласили ли тебя. Как я себе представлял, она не особо-то была на такое способна. Эдриен, которую я знал, стояла перед мольбертом и из штанов не выпрыгивала. Она могла час не сходить с места.
Лидия не поняла, почему я так расстроился.
– Джим, она была молода и одинока, вот и переехала в Калифорнию.
Я-то думал, что если Эдриен когда-нибудь сменит место жительства, я буду об этом знать, – я действительно верил, что вышел бы на связь, если был бы в курсе, что она уехала из Талсы. Но если бы Эдриен и собиралась переезжать, ей надо было выбирать восток. Хотя ей вообще не следовало этого делать. Эдриен никогда не путешествовала. Отчасти в этом и заключалась ее привлекательность. В самодостаточности. Может, Лидия была отчасти права: что-то пошло не так. Может, эта авария служила неким свидетельством тому, насколько сильно Эдриен сбилась с пути. Эдриен была подавлена – но ей просто нельзя было быть подавленной.
Дженни отыскала меня в углу, я сидел и пялился в пустоту. Она спросила, не хочу ли я залезть на крышу.
