Кэм в середине июля вернулась в Коннектикут, более-менее как и планировала, но для Эдит это был серьезный удар. Я выводил ее обедать, думая, что теперь могу ее с кем-нибудь познакомить, ввести ее в свой мир. Кэм все равно не была особенно творческой натурой.
– Вчера мы с Эдриен всю ночь работали над ее минималистической скульптурой. Мы купили ландшафт для железной дороги из пенопласта, холмы и все дела, и укладываем его ногтями. Ровно по одному на каждый квадратный дюйм, представляешь?
Эдит мне не поверила.
– Это утомительно, – признался я. – Иногда просто бесит.
– Бросить бы вам всю эту ерунду и просто отрываться, – сказала Эдит.
Но нам было весело и так. Однажды мы пошли к торговцу неоновыми лампами. Именно благодаря таким покупкам я считал, что мы куда более свободны, чем любая другая пара подростков. Не только потому, что у Эдриен имелись деньги, а потому, что мы так раскрепощенно ими распоряжались. В детстве меня всегда привлекал этот магазин с неоном. Родители часто проезжали мимо его треугольного фронтона, две стеклянные витрины лицом к улице, в которых светились образцы: «Кока-кола», «Миллер лайт», неоновый тукан, мигающая доминошка, семь-восемь вывесок «ОТКРЫТО». Но у меня тогда и мыслей не возникало, что когда-нибудь я сюда зайду и что-нибудь куплю.
Иногда, когда я выглядывал из окна пентхауса и смотрел на центр Талсы, который был виден в мельчайших подробностях – дороги, деревья, приземистые домишки и целые районы, меня поражало, насколько ясным все казалось. Я как будто бы понимал, как работает энергия. Я знал, что сложный городской пейзаж должен был опьянять, внушать радость, показывая тайные связи и сговоры, которых я не видел раньше. Карта города должна была напоминать сверхсложную и мощную монтажную схему: недоступную для понимания, но полную намеков, и, естественно, строго функциональную. Так оно и было. Функционировала она прекрасно. Когда Эдриен была рядом, мне казалось, что я это понимаю.
Стала ли Талса нравиться мне больше, когда я начал встречаться с богатой местной девушкой? Да. Я полюбил ее куда больше.
Но все же я не допускал Эдриен в некоторые части своей жизни. Она раз за разом высказывала желание познакомиться с моими родителями, я ведь столько о них говорил. Но я не хотел ее к ним подпускать. А еще были некоторые районы Талсы. Например, магазин «Таргет», куда меня часто возили в детстве. Летом, после ужина, мы с родителями отправлялись туда. Просто чего-нибудь купить. Но для меня это было как вкус мороженого – ехать через город, вдыхать накондиционированный воздух этого яркого ящика. «Можно, я побегу?» – спрашивал я, как только мы входили в двери. И несся в раздел с электроникой, а родители добирались туда минут через пятнадцать.
