Я поднесла руки к шее и поискала нижний край маски. Почему-то я была уверена, что стянуть ее за макушку не получится. Нужно ухватиться за нее снизу и потянуть вверх. Стащить ее за нижний край — и никак иначе.
Но постойте… Нет. О, Господи, нет.
Мои пальцы бестолково скользили по шее. Вверх, вниз, и снова вверх.
Куда подевался нижний край маски?
Я не могла найти место, где кончалась маска и начиналась моя кожа.
Маска вплавилась в мою кожу.
Руки затряслись, будто в припадке. Паника охватила меня, я задрожала всем телом.
Я чувствовала, как маска усилила свою хватку. Она была живой. Да. Старая маска была живой.
Я чувствовала, как она шевелится, наливаясь жаром, растягиваясь, вплавляясь в мою кожу.
— ПОМОГИТЕ! — вырвался у меня отчаянный вопль.
Я лихорадочно тянула и дергала маску. Но это была уже не маска больше. Она приросла ко мне. Она была теперь частью меня.
— Помогите! Мне правда нужна помощь! Маска… она вплавляется мне в лицо!
Брэд и Маркус расхохотались.
Остальные тоже засмеялись. Все уставились на меня, улыбаясь, смеясь, обмениваясь шуточками.
— Да нет же, честное слово! — взвыла я. — Мне правда нужна помощь! Эта старая маска, она… она ЖИВАЯ!
И снова смех.
— Ради Бога, Лу-Энн, — сказала мама Полли и со смехом покачала головой. — Мальчики эту шутку уже провернули. Снимай маску и присоединяйся к веселью.
— Да не могу я! — возопила я. Собственный голос, доносящийся из-под маски, показался мне хриплым и резким. Это был совершенно не мой голос. Каким-то образом даже голос мой сделался отвратительным, чудовищным.
— Я не могу ее снять! — снова запричитала я. — Пожалуйста, я же не шучу! Кто-нибудь, помогите!
Я вцепилась в маску обеими руками и потянула изо всех сил.
А ребята смеялись. И Маркус с Брэдом — в их числе.
И внезапно страх уступил место какому-то другому чувству. Внезапно я перестала испытывать ужас.
Теперь я была зла. Пылающая, звериная злоба охватила меня.
Я чувствовала, что вот-вот взорвусь. Да. Взорвусь. Взорвусь в припадке ревущей ярости.
Что же я хочу сделать? Еще никогда в жизни я так себя не чувствовала!
Я сжала пальцы в кулаки. Я стиснула зубы. Я чувствовала, как каждая мышца напряглась в моем теле — с такой силой, что я едва могла дышать.
Охваченная кипящей яростью, я предприняла последнюю попытку сорвать маску. Я рвала ее. Драла ногтями. Терзала пальцами глазные прорези.
Но это больше не были глазные прорези. И это была уже не маска. Теперь это было мое лицо. Отвратительное, острозубое, зеленокожее лицо стало
