Джейн была горда и никогда не навязывалась тем, кто не испытывал к ней интереса. В январе 1799 года, вскоре после своего «отчета» о неудавшемся сватовстве Блэкола, она так описывала Кассандре бал, на котором побывала: «Не думаю, чтобы я пользовалась особым успехом. Приглашали меня только тогда, когда это было уж совсем неизбежно… Там был один джентльмен, офицер из Чешира, весьма привлекательный молодой человек, который, как мне сказали, желал быть мне представленным, но, поскольку его желание, по-видимому, не отличалось особой силой, знакомство так и не состоялось». Язвительность, с которой она описывает этот не слишком лестный для нее эпизод, вероятно, делала ее неудобной партнершей для джентльмена, не особенно уверенного в себе. Как бы весело она ни улыбалась, как бы легко ни ступала по паркету, ее ум заставлял собеседника постоянно оставаться настороже. В «Чувстве и чувствительности» так описывается мнение леди Миддлтон об Элинор и Марианне: «Они не льстили ей, и она считала их черствыми, а потому, что они любили чтение, подозревала их в сатиричности, быть может не совсем зная, что такое сатиричность». Подобные мысли, надо полагать, проносились в головах леди и джентльменов в Хэмпшире и Кенте.
Глава 13
Друзья из Восточного Кента
Леди и джентльмены в графстве Кент, которых Джейн лишала покоя остротой своего ума, — это те, кто составлял круг ее брата Эдварда и его жены Элизабет. Некоторые их них в свою очередь придирчиво наблюдали за ней. Это выяснилось много лет спустя, когда ее племянница Фанни взяла в руки перо и записала, что тетушка Джейн производила впечатление «бедной родственницы», которой недоставало утонченности. Возможно, недостаток утонченности усматривали в шуточках, которыми случалось обмениваться Джейн и Кассандре… Например, когда благодетельница Эдварда, миссис Найт, слегла с каким-то недомоганием, Кэсс в письме к сестре предположила, что на самом деле она собралась рожать. А Джейн пошла еще дальше, намекая на возможный аборт. И это притом, что миссис Найт была сорокавосьмилетней вдовой!
И все же отчеты Джейн о визитах в Кент выглядят весьма радужными, во всяком случае на первый взгляд. Обычно она приезжала к брату и его жене в теплое время года. В отличие от стивентонских Остинов Эдвард жил в полном достатке, на широкую ногу. Джейн шутила в письме к сестре, находясь дома, в Хэмпшире: «Люди в этой части света так ужасающе бедны и так экономны, что у меня не хватает на них никакого терпения. Кент — единственное счастливое место, там все богаты»
