В том же жизнерадостном письме она планирует поездку в Хэмпшир. А еще передает слухи о близящемся вторжении французов. Элиза выражает опасение, что враги могут завладеть ее состоянием, и сообщает Филе, что полк ждет пополнения и находится в полной боевой готовности. И она не была бы собой, если б не добавила: «Отправлюсь-ка и я на учения да закажу себе обмундирование не откладывая в долгий ящик».
Итак, Джеймс, Эдвард, Генри и кузина Элиза — все были в браке и вполне устроены. Кассандра и думать больше не хотела о замужестве. Кассандра, но не Джейн. В 1797 году, как будто желая загладить вину за своего ирландского племянника, миссис Лефрой пригласила в Эш молодого преподавателя из Кембриджа, из колледжа Святого Эммануила. Джейн в то время как раз работала над «Первыми впечатлениями». Считалось, что преподобный Сэмюэль Блэкол подыскивает себе жену, поскольку он как раз должен был оставить университет и получить от него место в хорошем приходе, — именно на таком основании и начинали свое сватовство многие молодые священники. Миссис Лефрой, похоже, убедила себя в том, что они с Джейн вполне подойдут друг другу.
Лаконичный отчет Джейн об их встречах позволяет предположить, что мистер Блэкол высказал все свои нужды и чаяния тяжеловесно и определенно, но впечатления не произвел. Поводы и условия для их общения, должно быть, старательно изобретались и Лефроями, и Остинами. Это не прибавляло Джейн энтузиазма ни по отношению к Блэколу, ни к ситуации в целом; даже ее дражайшая миссис Лефрой могла быть бестактной. На Рождество 1798 года Лефрой пригласили Сэмюэля Блэкола вновь, но, хотя он и высказал в ответном письме надежду «вызвать на сей раз более глубокий интерес к своей особе» у семейства Остин, что-то помешало ему приехать, и он так и не смог походатайствовать за себя лично. Джейн с раздражением заявила Кассандре, что «безразличие скоро станет взаимным, если только его внимание ко мне, возникшее поначалу просто от незнания, не укрепится оттого лишь, что он вовсе меня не видит». И далее: «От себя миссис Лефрой не добавила ничего, что имело бы отношение ко мне, — возможно, считает, что и так уже сказала предостаточно». Можно только посочувствовать Джейн, отшатывающейся от столь неуклюжих попыток устройства ее судьбы и тяжкого сватовства. Остается ощущение, что манера мистера Коллинза, в которой он делает предложение Элизабет Беннет, могла быть отчасти списана с попыток мистера Блэкола заинтересовать Джейн. Впрочем, если эти попытки и вызывали у нее тоску, то никакого зла на него она не держала. Много позднее, в 1813 году, услышав о его предстоящей женитьбе, она вспомнила о нем как о «самом Совершенстве… правда голосистом и назойливом, но к которому я неизменно испытываю уважение», и выражала надежду, что его жена окажется «тихого нрава и достаточно несведуща, но, — любезно добавила Джейн, — от природы умна и любознательна».
