Со времени увольнения в отставку я считаю себя от всяких обязательств по отношению вас свободным и предложение ваше (покинуть Крым) совершенно необязательным. Средств заставить его выполнить у вас нет, и тем не менее я решаюсь оставить Россию, заглушив горесть в сердце своем. Кончайте же начатое вами дело, и, если мое пребывание на родине может сколько-нибудь повредить вам защитить ее и спасти тех, кто вам доверился, я, ни минуты не колеблясь, оставляю Россию».
Копии этого письма были предусмотрительно посланы всем, кто, как считал Врангель, безвинно пострадал из-за него. И, конечно, английскому генералу Хольману. Пароход «Александр Михайлович» все еще стоял на рейде: сначала не было угля, потом обнаружилось повреждение в машине. Приходило много соболезнующих писем и телеграмм. Врангель ждал письма от Деникина. И дождался: тот не мог не ответить, слишком велики были оскорбления, ставшие благодари многочисленным копиям обще известными.
«Милостивый государь Петр Николаевич! — писал Деникин. — Ваше письмо пришло как раз вовремя — в наиболее тяжелый момент, когда мне приходится напрягать все духовные силы, чтобы предотвратить падение фронта. Вы должны быть вполне удовлетворены.
Если у меня и было маленькое сомнение в вашей роли в борьбе за власть, то письмо ваше рассеяло его окончательно. В нем нет ни слова правды. Вы это знаете. В нем приведены чудовищные обвинения, в которые вы сами не верите. Приведены, очевидно, для той же цели, для которой множились и распространялись предыдущие рапорты-памфлеты. Для подрыва власти и развала вы делаете все, что можете. Когда-то во время тяжкой болезни, посетившей вас, вы говорили генералу Юзефовичу, что бог карает вас за непомерное честолюбие. Пусть он и теперь простит вас за сделанное вами русскому делу зло...»
Добравшись до Константинополя, Врангель и Шатилов поселились в здании русского посольства, где военный представитель генерал Агапеев предоставил им свой кабинет. Днем они совершали прогулки по окрестностям, знакомились с городом, наносили визиты союзникам. Вечерами сидели в кафе с Кривошеиным и Струве. Война для Врангеля вроде бы перестала существовать.
Новая запись в дневнике: «Поездка в Сербию задерживается из-за болезни матери жены». Впрочем, он и не собирался в Сербию: ждал, как развернутся события. Внезапно пришла телеграмма от Слащева: «Возвращайтесь! Учитывая в армии популярность вашего и моего имени, необходимо их связать, назначив меня вашим начштаба, а Шатилову дайте название — ну хоть своего помощника». Врангель не отреагировал: ненормальный, опираться на него не стоит — неизвестно, что выкинет через час...
