Но сам он не успокоился. 25 декабря Врангель направляет Деникину очередную докладную записку, в которой прямая критика (теперь-то он может позволить себе это в полном объеме!) действий главнокомандующего и обидные даже для прапорщика поучения.
31 декабря Врангеля неожиданно посещает представитель Великобритании Мак-Киндер, дабы выяснить его позицию и перепроверить слухи о готовящемся перевороте, в результате которого Врангель должен был сменить Деникина. «Знаменательный разговор!» — записал Врангель в дневнике. И незамедлительно отреагировал новой докладной о полной непричастности к подобным слухам. «Пресимпатичный носорог» не соизволил ответить. Тем хуже для него…
Агент доносил Врангелю: генерал Слащев отошел в Крым, за перешеек. Тревожно под Новороссийском. Деникин все время говорит о готовящихся на него покушениях со стороны большевиков, самостийников, не в меру прытких генералов. Его подозрительность крайне возросла. Деникину стали известны высказывания Врангеля, что он-де «в положении классного пассажира — сидит в вагоне вместо того, чтобы воевать».
Генерал Лукомский телеграфирует Деникину 10 января 1920 года: «В последние дни в Новороссийске появились какие-то прохвосты, которые по кофейням и ресторанам распространяют слухи, что Врангель из-за личных к главнокомандующему отношений бросил армию в самый критический момент, и стараются возбудить публику против него. Эти господа ведут вредную и гибельную для дела игру, так как надо знать, что Врангель среди кадровых офицеров пользуется большой популярностью. Если кого-либо из таких господ поймают, расстреляю немедленно». Деникин отвечает, обидевшись: «Ваше сообщение в мой адрес считаю неуместным, полагаю себя вправе указать вам на это...»
Просматривая сейчас эти телеграммы, Врангель подумал, что тогда у него еще не выработалась четкая линия поведения и та полная последовательная программа, которую он вез нынче в Крым. Просто он любым способом хотел свалить Деникина, причинить ему неприятность — любую! — и старался делать это всеми доступными способами. Он не мог простить Деникину слабости, несмотря на то, что слабость была проявлена по отношению именно к нему, Врангелю. Это, конечно, была удобная позиция для себя, для самооправдания. В нее он верил все сильнее и сильнее, пока эта позиция не стала единственной, не заслонив окончательно очень простые и обыкновенные мысли о большой карьере, пришедшие чуть ли не случайно в голову вчерашнему горняку, молодому еще сравнительно офицеру, произведенному тем же Деникиным в генерал-лейтенанты...
