Ксения удивилась такому общему нелюбопытству и безучастности к собственной судьбе, но не сказала про это, не осудила незнакомых ей людей, а заметила только, что интересно все же узнать, кто и почему их задерживает, и двинулась дальше. Марина — так звали подвижную девушку — хотела было выскочить за ней, но многоопытная мать цепко схватила ее за руку и, молча сжав, удержала в экипаже. Ксения столь же бесстрашно могла пойти и навстречу гибели своей, потому что не знала ни людей, ни времени, в котором жила, ничего такого, что должна была знать для собственной сохранности. Она обогнула несколько пустых крестьянских возов — их, хозяева терпеливо сидели рядком на каменном бордюре, — татарскую арбу с большими, в рост человека, колесами, нагруженную какими-то мешками и прикрытую старыми сетями, и оказалась перед довольно обширной каменной террасой, куда выходила дорога. Первое, что увидела Ксения, — множество мужчин, группами расположившихся на земле. Сотню, вероятно, не меньше.
Мужчины были разного возраста, по большей части молодые, одетые в солдатскую форму, но без оружия. Чуть поодаль, ближе к иззубренной скале, куда поворачивала дорога и стоял брошенный дом, вернее, каменная коробка — все, что осталось от дома, — остановились еще две телеги и модный в Крыму, похожий на плетеную корзину, тарантас, в который был впряжен серый в яблоках жеребец. Вокруг этого тарантаса и происходило что- то. Оттуда неслись негодующие голоса, крики и ругательства. И, как показалось Ксении, раздался выстрел — щелкнуло коротко и сухо, точно удар пастушьего бича.
Чуть приблизившись, Ксения остановилась, наблюдая и стараясь понять, что там происходит. В центре людского водоворота, перегораживающего дорогу, как петухи перед боем, наскакивали друг на друга маленький офицер и высокий худощавый человек в казачьем бешмете, армейской фуражке, но без погон. Оба размахивали руками, наступали и отступали — Ксении казалось, они неумело танцуют веселую кадриль.
Шел мимо Ксении пожилой солдат. Лицо его показалось девушке добрым и открытым, она решилась остановить его и попросила объяснить, что же происходит там, у домика. Солдат в сердцах махнул рукой, хотел было пройти, но, видно, передумал, остановился и сказал тоскливо:
— Шли бы вы отсюда, барышня! Не видите, офицерье пьяное над людьми издевается. Мой тебе совет... — Скова махнув рукой, он двинулся дальше.
— Но я не понимаю, — растерянно сказала Ксения в пустоту.
