Солнце ударило в лицо Суханову. Он надвинул на брови козырек студенческой фуражки.
— Драки, Родион Михайлович, не миновать! — подвел Суханов итоги.
Незаметно они вышли к пирсам.
На берегу сухопарый кореец торговал крабами. Варил он их тут же в большом котле, под которым потрескивал костер. Рядом, свернув ноги кольцом, сидел старый китаец. На коленях у него лежала трубочка с длинным мундштуком для курения опиума. Около него суетилась маленькая обезьянка с грустными глазами, одетая в стеганую курточку из китайской далембы. Японец, пристроившись на порожних бочках, продавал живых миног, которые плескались в стеклянном сосуде. Сновали с корзинами на голове разносчики. Чадили жаровни. Кипели густо проперченные, сдобренные чесноком китайские пельмени. Суетились цыганки. Старик на деревянной ноге вертел ручку шарманки. Медвежонок в полосатом костюме со шляпой обходил зевак. В старую шляпу летели медяки.
— Богато, Костя, живете! — проговорил Шадрин, окидывая цепким взглядом портовый рынок.
— Богато-о! — отозвался Суханов. — Здесь добрая половина шпионов. Позавчера сделали облаву, улов действительно оказался богатым. Влип полковник Донцов — помощник начальника Харбинского сыскного бюро. Матерый шпионище! Прибыл по поручению генерала Хорвата налаживать разведку…
У погрузочной площадки они задержались. Здесь шла разгрузка иностранных пароходов.
За работой наблюдал Тихон Ожогин.
По крутым сходням спускались грузчики в залатанных и липнущих к телу шароварах. Пот узкими струйками сбегал по спинам.
— Вира!.. Майна!.. — то и дело раздавались слова команды.
Тихон подошел к ним. Суханов приветливо улыбнулся. Приглянулся ему бывший унтер-офицер с первой встречи. Много пришлось Тихону поработать, пока грузчики признали его за своего вожака. Он выполнил требование Совета, создал красногвардейскую дружину в порту. Красногвардейцы избрали его командиром.
— Как трудимся? — спросил Суханов, указывая на причал.
— Пароходы, товарищ председатель Совета, разгружаются раньше времени, — по-военному отрапортовал Тихон.
— Так оно и должно быть!.. Ну, говори, Ожогин, как живешь?
Тихон хмуро ответил:
— В магазинах по полкам крысы шныряют… А спекулянты дерут три шкуры. Не признают советских денег, николаевские подай им… Голодно рабочим…
— Знаю, Ожогин. Совет решил конфисковать зерно у хлеботорговцев. Коммунистов мобилизовали на это дело. Из Москвы пришла телеграмма. Для нас закуплено в Маньчжурии двести тысяч пудов хлеба. Расскажи рабочим…
