— Я, господа, прибыл в Приморье для комплектования казачьей дивизии.
Князь налил в бокал шампанское.
— За крестовый поход в белокаменную!
Все поднялись. Зазвенел хрусталь.
Воронцов продолжал:
— Женщина, разумеется интеллигентная, в Совдепии в ужасном положении. Понимаете ли, брака и семьи не существует, церкви превращены в казармы. Вы, конечно, слыхали о комиссарском декрете?
Князь сделал паузу, стараясь заинтриговать собравшихся.
— Так вот, господа, по этому, если можно так выразиться, закону «О социализации женщин…».
— Какая прелесть! — подзадоривая опьяневшего князя, заметила Варвара Николаевна.
— Нет, вы поймите весь ужас этого варварства. Представьте себе мою дочь, к которой вечером в будуар врывается пропахший чесноком комиссар и представляет ей карточку на сожительство. И заметьте: по талону на одну ночь…
Князь Воронцов опустился в кресло.
— Расскажите подробнее, князь…
— Все, Варвара Николаевна, очень просто, — отозвался Воронцов. — Выдается карточка, отпечатанная на паршивой бумаге. Каждому мужчине, достигшему совершеннолетия. Конечно, — продолжал разглагольствовать князь, — на своих Матрешек и Паранек большевики не очень-то зарятся. Они хотят по карточке получить княгинь, баронесс или графинь…
— А вы, князь, пользовались этой карточкой? — полюбопытствовала Варвара Николаевна.
— Нам такие карточки не полагались.
— И вы жалеете об этом?
Не обращая внимания на общий смех, Воронцов продолжал:
— Все это, господа, ужасно. Чем скорее мы сотрем с лица земли варваров, породивших такие законы, тем свободнее вздохнет многострадальная, распятая на кресте Россия…
Остальное Вера не слушала. Она беседовала с подсевшим к ней толстым полковником. Это был начальник контрразведки Михельсон.
За свое короткое время ей удалось достичь многого: через три дня Михельсон заехал в особняк Власова и предложил Вере поступить на службу переводчицей.
— Ваше предложение для меня несколько неожиданно, — осторожно ответила Вера. — Я жду, когда, наконец, освободят Петроград. Мечтаю поступить в консерваторию.
— В такое время отечество требует самоотречения. Если каждый из нас будет думать только о личном благе, нас уничтожат большевики, — сухо выговорил Михельсон. — Нам очень нужны люди, владеющие японским языком. Да и нет надежных людей…
— Странно это слышать от вас.
— Трезвость — необходимое качество сотрудников нашего учреждения. Я не князь Воронцов. Итак, ваше решение?
Михельсон застыл в выжидательной позе.
