За годы изгнания она многое поняла. В редкие часы, когда отец появлялся в Токио, он все время посвящал ей. Она всегда считала себя соучастницей его больших дел, радовалась известию о революции в России.
Вера слушала, но слова Кострова ее не пугали. Страшило другое: глаза отца, сидевшего напротив нее за длинным и узким столом. «О чем он думает. Почему молчит? — неотчетливо думала Вера. — И почему у него такие страдающие, тоскливые глаза?»
Вера взяла руку отца, прижала к щеке, тихо сказала:
— Надо, папа…
И вот очень скоро они с матерью останутся одни в старом особняке генерала Власова; не будет ни друзей, ни знакомых. А впереди — все смутно, как в тумане. Из-за внезапности удара ее даже не сумели устроить на работу.
Вера прошла в гостиную, присела к роялю.
Вошла мать Агния Ильинична. Темное шерстяное платье плотно облегало начинающую полнеть фигуру.
— Что с тобой, дочка?
Вера молча указала рукой в сторону крепости, окутанной оседавшим пороховым дымом.
Шел последний день битвы за Владивосток.
…Отстреливаясь от наседавших японцев, отступала горстка бойцов. В Голубиной пади бойцы задержались.
Мимо узорчатой ограды генеральского особняка группами и в одиночку шли бойцы. Вот показалось двое парней — оба белобрысые, стройные, очень похожие один на другого.
— Вернемся — тогда скажешь ей… — продолжая разговор, сказал один из бойцов.
Вера услышала этот возглас, взмахнула рукой, как бы говоря: «Да, да, скоро вернетесь, товарищи!» Но боец по-своему расценил ее жест.
— Не радуйся, как бы плакать не пришлось!
Ненавистью сверкнули его глаза.
Вера отшатнулась. Сердце сжалось: вот первая, хлесткая пощечина, а сколько их впереди!
Постепенно выстрелы со стороны крепости стихали. Красное знамя на шпиле башни, трепетно вздрагивая, скрылось за крепостными стенами. Через несколько минут взвился звездно-полосатый стяг США.
Вера спустилась с балкона в сад.
Из рощи донеслись сухие выстрелы. Из-за сосен вылетела лошадь. Раненый красногвардеец покачнулся в седле и, падая на мостовую, зацепился ногой за стремя. Конь ударил задними ногами, дико всхрапнул и понесся по улице. Вера перелезла через ограду, повисла на болтающемся поводе, освободила ногу раненого из стремени, волоком втащила его в чащу орешника. И почти в ту же минуту из рощи на взмыленных конях выскакали трое казаков с перекинутыми через седла карабинами.
В распахнутую калитку торопливо вошел казачий вахмистр.
— Эй, ты, подойди сюда, ко мне! — сипло крикнул он.
