Оксана. Вот так, Инка, каждый вечер у нас: сначала песня – потом слёзы. (Смеется.) Кончайте вы, Римма Павловна, душу нам надрывать со своим «Хосе»!
Дездемона. Хосе – это кто?
Оксана. Хосе – это козырный парубок, которого Кармен сгубила. А вообще, я с вами, Римма Павловна, не согласна: с узбеками не соскучишься. Поначалу в Москве прилепились ко мне два парубка: сказали, дивчина, мы – китайцы, сказали, много ширпотреба привезли, продадим – рассчитаемся, не обидим тебя. Юркие такие, быстрые… Потом, когда время рассчитываться пришло, оказалось, что они оба – узбеки. Говорят: метла есть, одна на двоих, а денег – нет.
Дездемона. А узбек – это кто?
Оксана. Узбек? Он на юге живет, урюк кушает.
Дездемона. А урюк – это кто?
Оксана. Узбека встретишь – он тебе расскажет.
Сулпан. Узбеков в Москве много.
Дездемона. Много?
Сулпан. И таджиков.
Дездемона. Много тоже?
Сулпан. И киргизов.
Оксана. Ну и публика теперь в столице! На кого тут дивчине смотреть?! Петро, выходит зря ты окно в Европу рубил?!
Сулпан. Какая страна была большая: узбеки, киргизы, таджики…
Оксана. А что толку! Летишь-летишь – внизу дичь! Час летишь, другой – ни огонька! Думаешь: может, там еще скифы кочуют и мухоморы едят?
Сулпан. Действительно, дичь!..
Оксана. Границу перелетишь туда – внизу Европа, сплошь иллюминация, перелетишь назад – внизу темно и сплошные москали! Нет, я не могу понять: что ты здесь делаешь, Оксана?! Здесь, как у Дездемонки в Африке, еще камнем о камень огонь добывают!
У Риммы зазвонил телефон.
Римма(в трубку). Да, Бисер Анатольевич… Здесь со мной… Бисер Анатольевич, я вас поняла. Я ей сейчас же сообщу… Хорошо, Бисер Анатольевич, не беспокойтесь… Поняла… Да, я получила за них предоплату… Да-да, я поняла вас, Бисер Анатольевич. (Выключив телефон.) Инна, я хочу передать тебе дословно, что сказал Бисер: со всеми вопросами теперь – к Богданову. А это значит, мы сейчас все, и ты Инна, быстренько возвращаемся к столу и дальше, девочки, выполняем пожелания заказчика.
Оксана. Богдана, что ли?
Римма. Да. Похоже, они договорились. Хотя я в это, честно говоря, ни секунды не верила!..
Оксана. И чего вы обрадовались, Римма Павловна, в ум не возьму! Договорились!.. У Богданова кураж, а Инка тут причем? Завтра у нее что будет?! Ну я еще могу допустить – была дурой, Циолковский совратил… Этот Циолковский вообще садист: чего при нас – вот, например, при мне – с женой разговаривать? И с таким лицом, как будто меня нет, я – пыль! Так подчеркнул: что с же-е-енщиной говорит!.. А я не женщина? Я, между прочим, в салоне горбачусь не для себя, а кормлю мать и дочку… Инка, ты крепко подумай надо всем. Тебя сегодня не к последнему дяде везли, между нами «недевочками» говоря. Не каждую к нему возят. Этот дяденька – хоть он и мурло, – он по жизни твоей единственный шанс. Если ты ему чем-то показалась – все для тебя сделает! Потерпи. Вот он полез к тебе, а ты думай про себя: у меня языки, я молодая, мне весь мир открыт… Заработаю денежек в салоне и улечу от вас. Найду себе француза – и в город Париж, столицу любви…
