— Встретимся в другой раз? — улыбаясь, спросил он Франсуа.
— Да, да, конечно, — с улыбкой подтвердил Тюренн и вслед за лакеем вышел из комнаты.
«Буйабес», который состоял, кажется, из всех сортов водившейся в Средиземном море рыбы, был съеден за несколько минут.
— Люблю, знаете ли, провансальскую кухню, — объяснил Вальман. — Кое-кто воротит от нее нос, считая, что изобилие чеснока придает пище вульгарность. Но я с детства привык к чесноку. Когда жил в Варшаве, ел его не меньше, чем хлеба. А сейчас… Сейчас я богатый человек, — растянул Мишель Вальман в улыбке тонкие губы, — и могу позволить себе плевать на людское мнение…
Лакей подал второе блюдо: «беф-ан-доб» — говядину, которую перед тем, как пожарить на медленном огне, в течение десяти часов вымачивали в соусе из красного вина и ароматических трав.
— Так вам понравились мои выступления? — От нескольких бокалов рубинового «Белле» Вера стала смелее. — А это что? — спросила она, когда на столе появился десерт.
— Провансальская сладость «нуга», — ласково улыбнулся банкир. — Ее готовят из меда и миндаля… Да, мне понравились вы… ваша грациозная фигурка и милое лицо.
— Странно…
— Что вас смущает?
— Я не видела вас во время выступлений. Или вы сидели очень высоко?
— А вы и не могли меня видеть. — Банкир рассмеялся, глядя на удивленное лицо Веры. — Франсуа показал мне ваши фотографии. И я сразу влюбился в вас.
Обхватив ножку бокала своими тонкими пальцами, Вера прошептала:
— Франсуа сказал, что вы хотите помочь мне утвердиться на цирковой арене. Это правда?
— Конечно! — рассмеялся банкир. — Давайте я налью вам еще вина…
Лакей куда-то исчез, и Мишель собственноручно наполнил бокал Веры.
— Сорок тысяч франков в месяц вас устроят?
От такой суммы у девушки перехватило дыхание.
— Сорок тысяч! Когда я начну хорошо зарабатывать, я постепенно верну вам деньги, — прошептала она.
— Даже не думайте об этом! Еще вина?
— Спасибо. Пожалуй, хватит.
Веру уже пошатывало. «Белле» только казалось слабым вином. На самом деле оно пьянило посильнее других сортов.
Мишель поднялся из-за стола. Вера неуверенно встала и вынуждена была опереться на руку банкира.
Пробило половина двенадцатого. «Старику, наверное, давно пора спать! — ужаснулась Вера. — Его личный врач заклюет меня…»
— Извините, что я так задержалась, — пролепетала она.
Мишель как-то странно улыбнулся и, схватив девушку за руку, настойчиво потащил за собой.
Они вошли в роскошную спальню. Огромная кровать розового дерева с бархатным пологом напоминала походную палатку римского императора. Зеркала во всю стену и уютные кресла-бержеры соседствовали с массивным камином. На нем стояли английские часы с позолоченным циферблатом. Угол спальни отгораживало несколько расписных шелковых китайских ширм.
