В вагоне спали.
Прибыли в Горохов. Тетя Паша стояла на перроне и распоряжалась:
— Одно, два, шесть, восемь, десять, двадцать, — считала она узлы и чемоданы.
— Кажись, все, — охнула женщина помоложе, опуская на асфальт узел и баул.
Поезд дал два звонка.
— Ах ты, батюшки, а у старика-то под лавкой, — заахала тетя Паша.
— Сейчас, — откликнулась та, что помоложе и щукой нырнула в вагон.
Через минуту она показалась в дверях. Поезд уже тронулся и медленно шел, набирая ход.
За нее цеплялся Никита Сидорович.
— Машину украли, — кричал он, — машину.
— Отстань, старый хрыч, — кричала женщина, отталкивая старика. — Свое берем, — и она легко спрыгнула на перрон.
— Взяла, — торжествующе проговорила она, ставя вещи около тети Паши.
— А чемодан где?
— Вот он.
— Дура ты полосатая, — завизжала тетя Паша, — смотрела-то ты чем, глаза-то у тебя где были. Вместо чемодана с костюмами да с отборными грушами чужое дерьмо притащила. Ах ты господи, господи, мать владычица, и попутала меня нелегкая связаться с этими дурами, — причитала она. — Тыща рублей из кармана вон. — Около лежал обтрепанный стандартный чемоданчик. Под ручкой тускло поблескивала металлическая пластинка с буквами СВД.
— Обокрали, — кричал Никита Сидорович, — дотла обокрали, до ниточки. Машину украли и часы.
— Какую машину? — спросил кудлатый пассажир.
— Такую со стеклышками. Гостинец вез. Зять-то у меня механик.
— А ты, дед, не огорчайся. Конечно, часы жаль, а ведь только она нечаянно. Видишь, вместо своего твой взяла. Вроде как бы обменялись.
Никита Сидорович бессмысленно пучил глаза и непонимающе глядел на пассажира.
В вагоне спали.
Пассажир ловко влез наверх, покрякивая снял тяжелый чемодан.
— Это, брат, лучше твоего гостинца будет, — бормотал он, умело открывая крышку.
Наверху лежала пара новых с иголочки костюмов, а под ними плотно в ряд были уложены отборные груши.
— Так-то, дед, один тебе, другой мне, вроде как бы за услугу. А теперь полакомимся, — и он протянул старику грушу.
Никита Сидорович успокоился.
— Действительно, — пробормотал он, надкусывая грушу и поглаживая костюм, — это гостинец.
Поезд шел, напевая свою однотонную песню, мимо неслись телеграфные столбы. Гудели провода. Быть может, по ним опять проносилось имя Драницина.
Где-то люди ломали головы, отыскивая малейший след, а старик сторож, ставший на время обладателем ценнейшего изобретения, радовался, что случай дал ему взамен костюм и сотню груш.
Спекулянтка охала и с ненавистью смотрела на небольшой чемодан, за который любое правительство дало бы сотни тысяч рублей.
