Тетя Паша, кое-как растолкав вещи, сооружает из остатков некое подобие постели и, закрыв лицо грязной тряпкой, ложится отдохнуть.
Вечером женщины достали из мешка черствый, очевидно, еще домашний, хлеб и сели пить чай.
— Послушайте, — свесился с верхней полки пассажир. — Это же черт знает что такое. У вас из корзины какая-то гадость течет и прямо мне на подушку, — и он возмущенно машет кепкой.
Тетя Паша поджимает губы и, аккуратно положив на блюдце огрызок сахара, лезет наверх.
— Сливы, видать, потекли, — шепчет она, доставая корзину, аккуратно обшитую синей холстиной.
— Детишкам везем, — виновато говорит она пассажиру.
Тот сердито хмыкает и, ворча что-то под нос, переворачивается на другой бок, и долго слышит он сквозь сон, как старуха соседка наставительно говорит тете Паше:
— Она слива ягода нежная. Она покой любит. Ты ее, девонька, перебери и которая помягче — на пирог отложь.
Поздно вечером в вагоне начались разговоры. Одуревшие от скуки пассажиры рассказывали невероятные истории о кражах и убийствах, делились сведениями о том, где, что и сколько стоит.
Не принимал участие в разговоре только хмурый пассажир. Ему хотелось есть, но наконец и он слез с полки и сел против тети Паши.
— У меня тоже, знаете, случай был, — неожиданно обратился он к пожилому мужчине, взглядывая искоса на тетю Пашу. Ехали мы в передний путь, села к нам в вагон женщина одна. Вещей у нее не пересчитаешь. Ну, вроде, как у вас, — вскользь обратился он к тете Паше.
— Ну, едем день, другой, все чинно-благородно. И вдруг, представьте себе, приходит старший, усатый такой, вид строгий и говорит так внушительно. Вы, говорит, гражданка, ничто иное как спекулянтка и я, говорит, должен вас оштрафовать.
— И оштрафовал?— раздается испуганный голос женщины помоложе.
Тетя Паша поджимает тонкие губы и сердито взглядывает на соседку.
— В лучшем случае, — сказал он таким тоном, точно сообщил невесть какую приятную новость.
— Перевесили, знаете, у этой гражданки вещи, и оказалось у ней излишка шестьдесят килограмм и три четверти. Так за каждое кило с нее по пять рублей сорок копеек взяли.
Тетя Паша бледнеет.
— Это, значит, больше трех сотен потянуло, — задумчиво говорит пожилой пассажир.
— Бывает, вот, знаете...
Разговор идет по новому руслу. Рассказы о штрафах и задержаниях так и цепляются один за другим.
— А так им и надо, — сердито говорит хмурый пассажир. — Мне, знаете, их ничуть не жаль.
Пауза.
— Уф, пить что-то хочется, — говорит пассажир. — Позвольте у вас стаканчиком чаю попользоваться, — обращается он к тете Паше.
