— Я самый храбрый, — с удовольствием говорил о себе воинственный Турка.
Но в отряде трудно что-нибудь скрыть, — в отряде все понимали: атаман только хвастает, есть и на Турку князь, это — Чыс айна, он-то и кричит филином, когда хочет срочно вмешаться в какие-то важные дела.
И никто тогда не спас от гибели безумно отчаянных парней братьев Колесовых. Чыс айна совсем несердито дважды сказал им сквозь плотно сжатые белые зубы:
— Убивать, нет, не надо!
Конечно, он был храбрый и решительный человек, он что-то знал сверх того, что было известно прочим повстанцам, и Турка неизменно соглашался с ним. И когда Чыс айна снова повторил свой приказ, только более строго, прозвучали два коротких выстрела, покончившие с погорячившимися Колесовыми.
Стрелял Аднак, маленький щуплый, как печеная картошка, человек с необычным для хакаса длинным носом и поеденными трахомой, красными, как брови у косача, веками, между которыми тускло светились всегда настороженные кошачьи глаза. До этого Аднак спокойно стоял в стороне от повстанцев и скучающе глядел поверх деревьев. А когда Колесовы, сраженные намертво, один за другим неловко осели на землю, Аднак так же спокойно принялся скручивать цигарку. Что и говорить, стрелял он на удивление метко, пулей сбивал на лету дрозда и синицу, с первого же выстрела доставал в поднебесье беспечного коршуна. Аднак точно стрелял на внезапный крик, на шорох, на слабый треск обломанной ветки.
Мосол напрягся всем телом и выжидательно замер. Турка с мрачным видом опустил к ноге маузер и тоже ждал, что скажет ему Чыс айна.
— Это я, Чыс айна, — сухо произнес рослый всадник, на рыси подъезжая к амбарам. Его гнедой конь тяжело поводил мокрыми боками.
— Ты запалил бегунца. Зачем так спешил? — суетливо огляделся Турка. Всего в нескольких шагах от себя он увидел в седле сутулую хрупкую фигуру Аднака.
— Выпусти людей, князь, — со сдержанной угрозой проговорил Чыс айна.
В пляшущем призрачном свете догоравшего факела повстанцы увидели яростное, перекошенное лицо своевольного Турки. Он не всегда выдерживал суровый и независимый тон, которым с ним говорил помощник. Но за широкой спиной у атамана был дьявол Аднак — поневоле приходилось учитывать это, и Турка, подавляя клокотавшую в сердце злобу, проговорил:
— Я велел сжечь большевиков вместе с семьями!
— Не делай того, о чем будешь сожалеть. Где твоя жена Татьяна с детьми?
— Зачем спрашиваешь, Чыс айна? Ведь ты же знаешь, что они в тайге.
