Все одобрительно загудели.
На поляне показалась и стала подтягиваться молчаливая колонка бандитов. Растерянно поглядывая по сторонам, звероподобные оборванцы переминались с ноги на ногу — ждали приказа, что делать дальше.
— Складывайте на землю оружие, — распорядился Дятлов. Обедать будем. Проголодались, поди? Это что у вас в тороках?
— Корова захромала, пришлось прирезать, — хитро подмигнул Сыхда. Это он сам сказал, чтоб заготовили мяса, а то чекисты весь скот посчитают, тогда ничего не возьмешь.
«Вот и все, — подумал Антон. — Операция завершена».
И почувствовал он вдруг усталость, что копилась в нем многие месяцы. А как, должно быть, устал Сыхда!
Запылали костры. По лесу потянуло дымком и манящим запахом шашлыка и мясного варева. Бойцы отряда расстилали на траве попоны, брезент — готовили стол.
— Хочу спать, — сказал Сыхда и сладостно рухнул на зеленую мшанину. Через минуту он уже спал, тихонько похрапывая.
Изо всей банды, кроме Сыхды, не сложил отружия один Аднак, ему этого никто и не предлагал. Наблюдая за тем, что делалось на поляне, он, как всегда держал наперевес свою винтовку. Пока Сыхда спал, он считался среди людей, вышедших из тайги, главным, к нему сейчас и обратился Антон:
— Почему ребята заскучали? Пусть подойдут к костру.
Аднак отрицательно качнул головой:
— Они не подойдут. Вот откроет глаза Чыс айна — он скажет, что делать.
Через час Сыхда был на ногах. Скинул рубаху и, треща валежником, вприпрыжку побежал мыться к ручью.
Вернулся, зябко и озорно подергивая плечами. Он был свеж, усталость с лица как рукой сняло, глаза поблескивали радостью и задором:
— Эх, князь Турка, зачем не хотел жить? Зачем баев слушал? — сказал Сыхда, додумывая мысль, донимавшую его.
Пока обедали и переписывали небогатое имущество банды, Казарин с двадцатью бойцами, взяв проводником Кокчу, отправился к местам последних, трагических событий.
День был голубой, чистый. Млел в мареве нетронутый из веку лес. Пахло хвоей и сухими травами.
И Антону вдруг показалось до невероятности диким и жестоким то, что он увидел в распадке. Зачем это? У бандитской избушки, в кустах, на прогалинках — всюду в самых неестественных, пугающих позах лежали трупы, много окоченевших трупов. И вспомнилась Антону слышанная им где-то мудрость:
«Поднявший меч от меча да погибнет».
Эти пошли против народа. Их не жалел Антон, хотя его по-прежнему жгла непоправимость происшедшего.
На обратном пути, подъезжая к лагерю, Антон услышал плескавшуюся над тайгой песню:
