История моей жизни | страница 82
Ирландцы и шотландцы — странные люди, но с ними легко сладить, надо только знать, с какого конца подойти. Этот Келли впоследствии превратился в моего преданного друга. Опыт показал мне, что на рабочих в массе можно положиться, они всегда поступают правильно и справедливо, если только не связаны безусловным повиновением своим вожакам.
Интересно также, как мы однажды справились с забастовкой на рельсопрокатном заводе. К сожалению, и в этом случае сто тридцать четыре рабочих из одного подразделения тайно сговорились за несколько месяцев до конца года потребовать увеличения заработной платы. Новый год обещал быть плохим для железного и стального производства, и промышленники повсюду уже объявили, что заработная плата будет снижена. Тем не менее наши рабочие сочли нужным упорствовать в своих требованиях только потому, что несколько месяцев назад поклялись, что бросят работу, если им не повысят заработную плату. Но мы никоим образом не могли ее повысить, в то время как наши конкуренты ее снижали. Вследствие этого они приостановили работу. Эта забастовка парализовала и остальные подразделения, и мы оказались в самом затруднительном положении.
Я поспешил в Питсбург и был чрезвычайно изумлен, когда увидел, что, несмотря на наш договор, доменные печи уже бездействуют. На этот день у нас на заводе было назначено собрание с рабочими. Они послали мне сказать, что оставили доменные печи и явятся ко мне на следующее утро. Недурной прием! Я велел им передать следующее: «Завтра они меня здесь не найдут. Бросить работу может всякий. Вопрос в том, как к ней снова вернуться. Настанет день, когда эти же рабочие захотят снова выйти на работу, но тогда им днем с огнем придется искать человека, который снова пустит дело в ход. Вот что я им тогда скажу: работа возобновится только после того, как будет установлен дифференцированный тариф в зависимости от стоимости производства. Тариф будет действовать в течение трех лет, и установим его мы, а не рабочие. Они столько раз предъявляли нам тарифы, что теперь очередь за нами. Я возвращаюсь в Нью-Йорк, мне здесь больше нечего делать».
Спустя некоторое время после того, как рабочие получили мой ответ, они прислали ко мне узнать, могут ли они переговорить со мной до моего отъезда в Нью-Йорк. Я, конечно, ответил, что согласен. Они явились, и я сказал им следующее:
— Ваш представитель, мистер Беннет, сказал вам, что я приеду и улажу наши недоразумения, как это всегда делалось до сих пор. Это правда. Он вам сказал также, что я не буду бороться с вами. И это тоже верно, он хороший пророк. Но он сказал вам еще одну вещь, и в этом он, к сожалению, ошибся. Он сказал вам, что я не могу бороться. — Я посмотрел Беннету прямо в лицо и поднял кулак. — Он забыл, что я шотландец. Но вот что я вам скажу: я не хочу бороться с вами. У меня есть дела интереснее, чем бороться с рабочими. Бороться я не хочу, но я могу справиться с любым комитетом, если только захочу, а на этот раз я так хочу. Машины будут пущены в ход только после того, как рабочие большинством двух третей голосов решат возобновить работу, и тогда, как я уже говорил сегодня утром, они будут работать по дифференцированному тарифу. Больше мне вам сказать нечего.