Мистер Джонсон был маленький худощавый человечек. Он заговорил медленно и с расстановкой.
— Мистер Карнеги, когда мне дают для подписи контракт, я его внимательно прочитываю, и если он мне не подходит, я его не подписываю, а если он мне подходит, я его подписываю; и если я его подписываю, я его исполняю.
— И здесь сказывается сознательный американский рабочий, — сказал я.
Я обратился с тем же вопросом к представителю доменного производства. Это был ирландец по фамилии Келли.
— Мистер Келли, скажите мне, у нас с вами подписан договор до окончания года?
Мистер Келли ответил, что точно он сказать не может. Была какая-то бумага, он ее подписал, но не прочел как следует и толком не понял, что в ней, собственно, говорилось.
Наш директор, капитан Джонс, горячая голова, накинулся на него.
— Полноте, мистер Келли, вы очень хорошо помните, что я с вами дважды читал и обсуждал эту бумагу.
— Тише, тише, капитан! — остановил я его. — Мистер Келли имеет право изложить свое мнение. Мне тоже приходится иной раз подписывать бумаги не читая. Мистер Келли сказал, что он не читая поставил свою подпись, и мы должны верить его словам. Но, мистер Келли, я того мнения, что если человек имел неосторожность подписать договор, он должен выполнять его и взять себе за правило на будущее быть осмотрительнее. Не лучше ли для вас будет проработать еще четыре месяца на основании этого договора, а когда вам придется подписывать новый, быть внимательнее и постараться понять его содержание?
Ответа на это не последовало. Тогда я поднялся с места и сказал:
— Представители доменного производства, вы угрожали фирме нарушить договор и — что может оказаться роковым — оставить работу, если не получите до четырех часов сегодняшнего дня удовлетворительного ответа на ваши требования. Еще нет трех часов, но ответ уже готов. Вы можете оставить доменную печь. Пусть лучше фабричный двор зарастет травой, чем мы отступим перед вашей угрозой. Самым позорным днем для рабочего станет тот, когда он нарушит договор и сам лишит себя чести. Больше мне вам нечего сказать.
Рабочий комитет медленно удалился. Потом мы узнали от наших служащих, чем закончилась эта история в доменном отделении. Келли и его товарищи вернулись в мастерские. Там уже собралась большая толпа рабочих, с нетерпением ожидавшая их. Увидев толпу, Келли закричал:
— Марш на работу, обезьяны! Чего вы тут стоите? Разрази меня Бог, если этот малый не взял опять быка за рога. Он не хочет с нами воевать, но говорит, что скорее даст себя убить, чем позволит сдвинуть себя с места. Становитесь же за работу, обезьяны!
