Конечно, я никому не рассказывал о том, что произошло. Ни один человек из служебного персонала не подозревал, что телеграфные распоряжения в тот день исходили не непосредственно от мистера Скотта. Я уже было принял твердое решение — если бы такой случай повторился, действовать самостоятельно лишь при условии, что получу на это специальные полномочия. Я был в отчаянии при мысли о том, что натворил. Но вдруг я узнал от мистера Фрэнсискуса, заведовавшего товарным движением в Питсбурге, что мистер Скотт вечером того памятного для меня дня сказал ему:
— А знаете, что наделал мой маленький шотландский чертенок?
— Нет.
— Не больше и не меньше как то, что, пользуясь моим именем, восстановил все остановившееся движение на линии, не получив от меня решительно никаких полномочий.
— И что же, он хорошо справился с этой задачей?
— О да, даже очень хорошо.
С меня этого было достаточно. Теперь я знал, как мне следует действовать, если повторится подобный случай. С тех пор мистер Скотт лишь в редких случаях отдавал самоличные распоряжения по движению поездов.
Через некоторое время после этого мистер Скотт собрался в двухнедельный отпуск и обратился к директору дороги с просьбой назначить меня на это время его заместителем. Это был очень смелый шаг с его стороны, потому что мне тогда не было еще и двадцати лет. Просьба его была удовлетворена. Теперь мне представился желанный случай сделать дальнейший шаг на своем жизненном пути. Все сошло у меня благополучно за исключением одного несчастного случая, происшедшего вследствие непросительной небрежности, проявленной персоналом товарного поезда.
В течение тех лет, о которых идет речь, благосостояние нашей семьи продолжало возрастать. Мое ежемесячное жалованье поднялось с тридцати пяти до сорока долларов. Эта прибавка произошла по инициативе мистера Скотта без всяких просьб с моей стороны. В мои обязанности среди прочего входило составление ежемесячных ведомостей на жалованье. Я как сейчас помню, что, выписывая мистеру Скотту жалованье в 125 долларов ежемесячно, каждый раз с удивлением спрашивал себя, что он делает с такой кучей денег. Я получал жалованье ежемесячно в виде двух золотых монет по двадцать долларов каждая. Они казались мне самыми прекрасными художественными произведениями на свете. На семейном совете было решено купить участок земли с двумя деревянными домиками; в одном из них жили мы сами, в другом — тетя Хоган. Мы внесли при покупке сто долларов, оставшуюся сумму нужно было уплачивать в рассрочку.
