Придя однажды утром на службу, я узнал, что на Восточной линии произошла серьезная катастрофа, задержавшая отправление экстренного поезда на запад, и что пассажирский поезд, шедший на восток, продвигался вперед только с помощью железнодорожного сторожа, сигнализировавшего на каждом повороте пути. Товарные поезда, шедшие в обоих направлениях, давно уже были отведены на запасные пути. Мистера Скотта нигде нельзя было найти. Я не мог устоять перед искушением вмешаться в это дело — на свой страх и риск послать по телеграфу нужные распоряжения и таким образом снова наладить движение. «Смерть или Вестминстерское аббатство»>30, — пронеслось у меня в голове. Я ясно понимал, что в случае ошибки меня ожидает отставка, опала и, быть может, даже предание суду. Но, с другой стороны, передо мной была перспектива дать отдых измученному персоналу товарных поездов, пробывшему всю ночь на железнодорожных путях. В моей власти было снова пустить в ход весь механизм. Я точно знал, что могу это сделать. Мне часто приходилось передавать по телеграфу распоряжения мистера Скота. Я знал, как надлежит действовать в данном случае, и тут же приступил к делу. Я начал отдавать распоряжения от имени мистера Скотта и, сидя за телеграфным аппаратом, отправлял поезда, передвигая их с одной станции на другую, предпринимал все необходимые меры предосторожности — и привел все в полный порядок, когда наконец появился мистер Скотт. Он уже знал о перерыве в движении. Его первые слова были: «Ну, в каком положении дело?». Он поспешно подошел к моему столу, взял бумагу и карандаш и начал писать распоряжения. Тут я вынужден был заговорить и очень робко начал:
— Мистер Скотт, я нигде не мог вас найти, поэтому посчитал необходимым сегодня утром сделать все нужные распоряжения от вашего имени.
— А теперь все в порядке? Где находится в данное время Восточный экстренный поезд?
Я показал ему телеграммы и объяснил, в каких местах находятся все поезда — товарные, смешанные и рабочие, показал также ответные депеши различных обер-кондукторов и последние донесения с вокзалов, мимо которых прошли поезда. Все оказалось в полном порядке. С минуту он молча смотрел на меня. Я едва осмелился поднять глаза. Я не знал, что меня ожидает. Не говоря ни слова, он еще раз подробно просмотрел все бумаги. Потом молча отошел от моего стола к своему, и этим дело кончилось. Очевидно, он не был расположен одобрить мой образ действий, но по крайней мере не высказал мне порицания. Если все сойдет благополучно — хорошо, если нет — отвечать буду я. Таково было положение вещей, но мне не могло не броситься в глаза, что в последующие дни мистер Скотт очень аккуратно и рано стал появляться по утрам на службе.
