В каморке из ниоткуда появился бармен Лёша, поставил перед нами бутылку «Метаксы».
– Чтобы легче работалось, – подмигнул Алексей и исчез в никуда.
Плюнув на ненужный сегодня принцип «на работе не пить», я решительно откупорил бутылку с ароматным напитком из солнечной Эллады. Олег солидарно двинул свой стакан ближе:
– Лей…
И добавил:
– Побольше!..
Почти сразу повторили. Чуть погодя – ещё.
Закурили, причём в этот раз – с удовольствием. Прислушались.
– Поёт…
– Ага, поёт.
– Молодец!
– Да-а…
Молодец в это время закончил петь и загрустил:
– Мужики!
У парня сольные номера подошли к концу.
Олег неожиданно легко подскочил со стула и сунулся в дверной проём:
– Лёха, давай ещё парочку! Классно у тебя всё получается! Давай, Лёха!..
Повернулся ко мне, потирая руки:
– Пивная, ещё парочку! – Игриво подмигнул:
– Наливай!
Хороший коньяк быстро восстановил силы, и мы понеслись дальше:
В день, когда исполнилось мне шестнадцать лет,
Подарила мама мне вязаный жакет…
Четыре часа утра. Всё идёт своим чередом – поздравления, объявы, песни, танцы.
Пять часов. Народ не расходится. Вот ведь крепкая нация!
Скоро шесть. Ни фига!
И только когда минутная стрелка побежала на седьмой круг нового дня, компания наконец-то стала редеть. Причём быстро, отваливаясь от праздника целыми партиями, так что ближе к семи гостей в зале осталось совсем немного.
Мы бренчали уже что-то на автомате, мурлыкали себе под нос всякое, когда сам Толик подошёл к сцене и скрестил руки над животом-арбузом. Всё, значит, приехали! Второй раз повторять нам было не нужно. Бросив музицировать на полутакте, мы моментально смотали шнуры и собрали аппарат. Школа! И только было направились к выходу из гостиницы, как в холле вновь пересеклись с виновником торжества. Толик – рубаха на пузе расстёгнута, красные глаза навыкате – развёл руки в стороны, вроде как изумляясь чему-то и одновременно не пропуская нас далее.
– А вы куда?! – Инкин решил подкрепить жестикуляцию вербально. – Все свои – за стол! Давайте-давайте, посидим, закусим…
Что оставалось делать? Развернуться и идти обратно в зал.
– Тикать надо, домой тикать! – чревовещал Попов так, чтобы слышали его только мы с Лёхой.
– Да ладно! – успокаивали мы товарища. – Накатим, отдохнём маленько, да и поедем домой.
Новорождённый сидел во главе стола, за которым собралось человек пятнадцать. Нас усадил рядышком с собой – почёт, мол, и уважуха трудовому люду. На голове у Толика красовалась немецкая каска времён войны – чей-то подарок ко дню рождения. Каска была явно мала Никину. На нём она смотрелась как игрушка, из-под которой выглядывали красные глазки и торчали увесистые щёки.
