— Прибыла черепаха-шпион.
— Ее уже допросили? — поинтересовался адмирал.
Присутствующие военачальники затихли.
— Пока еще нет, — ответил матрос. — Нужен уклист, разбирающий черепаший язык.
Трут покраснел еще больше.
— Так найдите его! Немедленно!
Загробный Брю навострил уши. Воспользовавшись поднявшейся суматохой, призрак перекочевал в фонарь поближе к адмиральскому креслу и стал дожидаться, чем все закончится.
Уклиста нашли на одном из фрегатов. Худой и морщинистый хойб сам чем-то напоминал черепаху. Он почти слово в слово пересказал то, о чем кричали друг другу Олли и Пит. Память у черепахи оказалась в порядке.
Выслушав перевод «сушеного» уклиста, адмирал кроителей сделал приглашающий жест. Капитаны сгрудились возле него.
— Нам улыбнулась удача. Правитель Дерг будет доволен.
При этом имени кроители благоговейно замерли. Брю пробормотал себе под нос: «Ишь как вышколены, пиявки, морских блох им рундук!»
Дело было сделано. Теперь призрак-шпион мог рассказать своим друзьям, что их план сработал. Час решающего сражения неумолимо приближался. Оставалось только разыскать Брюгая, которого уже не было…
Глава 5. Побег принцессы-феи
Живя на островах, Пина Уткинс не знала, чем занять свое скучающее высочество. Все надоело. Она сама уже запуталась, в чем заключаются ее обязанности министра красоты. К тому же островные вожди постоянно надоедали просьбами «наколдовать» то личный дворец, то фонтан на площади, то прижизненный памятник.
Принцессе-фее было лень вникать в детали всех этих проектов, и она частенько «колдовала» все без разбору. Из-за подобного подхода возникали разные архитектурные нелепицы. Но до исправления ошибок Пина никогда не опускалась. «Вот еще, чушь какая! — говорила она. — Переживете. Только усмарил на вас изводить».
Кроме невыносимой скуки Пину терзали резкие перепады настроения. В такие минуты она начинала есть. И вскоре принцессу-фею невозможно было увидеть не жующей. Пирожные уничтожались за день подносами, а печенье, мороженое и орешки — вазами.
Однажды Пит, вернувшись из очередного морского похода, спутал ее в сумерках с одной из фрейлин. И тогда Пина прозрела. Рыдая от обиды, любительница сладкой жизни послала за Четырбоком.
Приговор эскулапа был более чем суров.
— У вас съестное недоумение, милочка, — изрек он и на секунду задумался. — То есть, как его… Недомогание, что ли? В общем, в вашем случае это не так важно.
— Ну, так лечите же меня! — воздев руки, надрывно воскликнула Пина. — А то я в свои наряды уже не влезаю!
