Пат вздохнула, провела пальцем по губам Анри, оделась и вышла.
Когда она вернулась, он все еще спал. Более того, он храпел. Она «родилась там, где можно было услышать колокола Бау», на окраине Лондона, росла на улице и прекрасно умела свистеть в два пальца. Он перестал храпеть, но не проснулся.
Тогда она выложила на стол содержимое пакетов, принесенных из единственной еще открытой бакалеи в районе Оперы — апельсины, холодного цыпленка, два йогурта, поставила бутылку божоле.
Она чуть было не наступила на букет цветов, который во время схватки завалился за занавеску. Тронутая вниманием, которое она считала навсегда потерянным для себя, Пат поставила эти пионы в вазу. Был полдень.
В час она подошла к Анри и тихонько стала дуть ему в рот. Долго. Так долго и приятно, что он проснулся и вскочил:
— Я спал! Пат! Я спал!
— Да, Анри.
Он чуть было не стукнул себя по затылку, но вовремя вспомнил, что эту задачу уже выполнил другой человек.
— Не нужно было позволять мне спать! Это ужасно! Который час?
— Час дня.
Он застонал, расстроенный:
— Пат! Пат! Это кошмар! Я потерял два часа, два часа, которые мог провести с вами…
Он никак не мог понять, как много, напротив, он выиграл, пока спал здесь перед ней, слабый и покинутый. Хотя женщины милостивы к победителям, нежность свою они сохраняют для побежденных.
Он запрыгал по полу:
— Пойдемте обедать! Быстрее! Все закроется!
Она отодвинулась от стола.
— Мы пообедаем здесь, если хотите.
Он улыбнулся широкой детской улыбкой и стал почти таким же привлекательным, как десантник. Для тех женщин, которые любят десантников, разумеется.
— Правда, Пат?
Он прошел в ванную комнату, чтобы вымыть руки и умыться и еще потому, что его охватило глупое, абсурдное, идиотское желание плакать.
У него было очень странное лицо — с красным носом и светло-синим подбородком.
Ели руками. У Анри, как у большинства рыбаков, был с собой нож, и он смог открыть вино. Вино… Пат была чудесная, и она смеялась, смеялась, когда выпила два бокала, и у нее закружилась голова. В какое-то мгновение она посмотрела Анри прямо в глаза, перестала смеяться и прошептала:
— Я хотела бы увидеть ваши картины, Анри.
Он перестал дышать.
— Когда хотите, Пат…
— Сегодня вечером.
— Сегодня вечером?..
— Если вы так хотите…
Она заговорила о другом, но в первый раз он уже больше не слушал ее.
Он слышал, как падает красное платье, которое она надела сегодня, платье их встречи. Падает для него. Падает у него дома. Падает, наконец-то открывая ему все то, что мучило его по ночам и не осмеливалось подступать к нему, как только наступал день.
