— Вы, однако, слишком сентиментальны.
— Я? Я тверда, как этот бокал.
— Бокал твердый, но он бьется.
— Я хочу вернуться в отель, Питер.
— Полагаю, француз вас проводит?
— Да.
— Он смотрит на меня, как собака, готовая защищать своего хозяина. Он меня укусит, этот придурок.
— Он стоит больше, чем вы все. По крайней мере, для него я — не официантка, которую можно заставить страдать, чтобы развлечься. Он великий художник, понимаете?
— Он не похож на богатого человека.
— Великие художники становятся богатыми только после своей смерти.
— Тогда он прекрасно бы сделал, если бы умер.
Они молча выпили чай. Расстроенный Плантэн последовал их примеру. На тротуаре они распрощались.
— Я иду искать француженку, Пат. Я пересплю с ней за ваше здоровье.
— До свидания, Питер. Может быть — до скорого.
— Разумеется. До свидания, мсье.
— Привет, — пробормотал Плантэн, протягивая вялую руку.
Пат и Анри удалились. Он очень осторожно держал ее за руку. Он чувствовал, что она ранена, растеряна, беззащитна. И шепнул:
— Пат… Кто такой Вильям? Вы его любите? Вы его по-прежнему любите?
Он вел себя как брат, как отец, он благородно жертвовал собой. Она грустно улыбнулась ему.
— Нет, Анри.
Но звездочки слез блестели в ее серых глазах. Он повел ее прочь от огней Елисейских полей. Они шли медленно, как больные, Пат прижималась щекой к плечу Анри.
— Поплачьте, Патрисия, вам будет легче, я уверен. Поплачьте. Я тоже, я… тоже немного вам друг.
— Да, Анри.
И она заплакала тихонько, как будто истекая кровью. Этот плач в темноте взволновал его и заставил любовь проникнуть в его грудь глубже и дальше, чем удар сабли.
— Плачь, моя милая Пат, моя дорогая, плачь. Он прижал ее к себе — легкую и тяжелую, теплую и застывшую. Это продолжалось долго. Потом они сели на скамейку около площади Согласия. Она шмыгнула носом, высморкалась, припудрила лицо.
— Я ужасно выгляжу, Анри, я увэрена.
— Ты никогда не была такой красивой.
— Вы смеетесь надо мной?
— Ты самая красивая девушка.
— Я не такая красивая, как француженки.
— Самая красивая девушка на свете.
Она немного повеселела.
Перед отелем «Мольер» он вздохнул.
— Я увижу вас еще, Пат?
Она возмутилась, и это вызвало у Плантэна огромную радость.
— Приходите завтра. Конечно. Вы мой друг. Единственный друг. Приходите так же, как сегодня, утром.
— Я не могу. Я смогу прийти только в семь часов вечера.
— Почему?
— Вам будет стыдно за меня, но я даю уроки рисования.
— Почему — стыдно за вас? Я тоже работаю, в Лондоне, — тихонько сказала она с горечью. — Хорошо, я жду вас в семь.
