В случае с Сингапуром они, возможно, были правы. Мы находились под большим давлением – наша команда могла заявить о себе в одном из крупнейших мировых финансовых центров. Во время этой гонки я подошла ближе всего к тому, чтобы трахнуться, как говорим мы, или влететь в стену, как говорят другие. Я бежала как оловянная, было очень больно. Белинда Грейнджер, моя подруга по команде, выиграла, а я пришла третьей.
Но все это было позади, и я вернулась в лагерь в Таиланде, где у меня оставалось шесть недель, чтобы подготовиться к главной гонке в моей жизни.
После Сингапура мне дали нормальный велосипед в комплекте с гоночными колесами! Бретт научил меня не беспокоиться о новейшем снаряжении. Он считал, что люди слишком заботятся о дорогом аэродинамическом снаряжении и недостаточно – о двигателе, который и приводит все это в действие. Однако когда я собралась на Гавайи, он согласился, что разделочный велосипед – обязательное условие. Из шести недель бо́льшую часть я провела, учась на нем ездить: разделочный велосипед подразумевает езду в другом положении.
По мере приближения большого дня другие участники команды, прошедшие квалификацию, один за другим улетали в Кону. Бретт велел мне задержаться в Таиланде еще на несколько дней. Он не хотел, чтобы на меня повлиял так называемый «Гавайи-итис». Я понятия не имела, что он имел в виду, но была рада задержке. Несмотря на то что отношения между мной и парнями из команды потеплели, я все равно чувствовала себя гадким утенком, которого отвергают школьные королевы красоты. Я думала, что они меня примут в свой круг, раз уж я поучаствовала в нескольких соревнованиях, но нашей последней проблемой была зависть, которую я никак не могла преодолеть. Точнее, могла, но это никак не улучшило бы наши отношения.
Перед отъездом Бретт заставил каждого спортсмена выполнить мини-программу соревнований. За два дня до отъезда пришла и моя очередь. Тренировка состояла из заплыва на 3 км, 2 часов на велосипеде и 12 кругов по 800 метров на стадионе. Лил дождь, что вполне типично для сезона дождей. Помню, как бежала под ливнем, по лужам, и за мной наблюдали только Бретт и пара бездомных собак. Я отлично справилась. Прежде чем уйти, Бретт не сказал ничего, кроме обычного «Молодец, детка», но я знала, как справились с этим тестом другие, и что мое время было ничуть не хуже, чем у девушек, уже уехавших на Гавайи.
Когда Бретт провожал меня в начале октября, за 9 дней до соревнований, он дал мне листок бумаги, который вырвал из своего блокнота (я его сохранила). На нем он написал неразборчиво свое последнее напутствие. Он велел мне не задирать нос и держаться подальше от всей назойливости, и помнить, что это всего лишь очередной эпизод жизни. И самое важное – он сказал, чтобы я никому не уступала.
