Ирония заключалась в том, что Бретт был камнем, за который я цеплялась. Пока разыгрывалась придуманная им партия, он казался мне союзником. Я знала, что он следит за мной: за тем, как я тренируюсь, как справляюсь и как реагирую на остальных. Я знала, что у него есть на меня планы, только не знала какие.
Нас связывало еще и то, что мы оба интересовались международным развитием и желали помогать другим. Госслужба разочаровала меня из-за лицемерия и бесполезности работы. А мой новый индивидуалистский подход, подразумевающий потакание себе, вряд ли помогал.
Я несколько раз за первые месяцы озвучила свои опасения Бретту. «Не знаю, смогу ли продолжать вести такое погруженное в себя существование», – говорила я ему. Я скучала по работе, смысл которой, хотя бы в теории, заключался в том, чтобы менять мир и делать его лучше.
Однажды он сказал мне: «Не волнуйся, Крисси. Вскоре ты достигнешь вершины, с которой сможешь изменить больше, чем ты могла себе представить».
Он часто бросался загадочными фразами, я не знала, что он имел в виду, но они подпитывали мое желание добиться успеха.
Бретту всегда нравилось сдирать со спортсменов по три шкуры, и я получала не меньше других. Один случай мне запомнился больше остальных. Он произошел в бассейне. Тайцы не слишком заботились о качестве воды. Она была зеленой, от нее болели зубы, как будто кислота разъедала эмаль. Плавать в ней было все равно что в луже кока-колы. В голове гудело, когда мы вылезали из воды.
Этот случай произошел на пике моего одиночества. Тогда я еще тренировалась, чтобы принять участие в Олимпиаде-2008. Бретт дал мне стандартную схему тренировок – две стометровки, 1 минута и 35 секунд на каждую, затем четыре за 1,5 минуты, шесть за 1 минуту 25 секунд и восемь за 1 минуту 20 секунд. Обычно мне приходилось много работать, чтобы добиться результата в 1:20, но в тот день я была такой уставшей, что боролась хотя бы за 1:25. Вдобавок со мной тренировалась Лиз Блэтчфорд. Лиз временами тренировалась у Бретта и была высококлассной триатлеткой на «олимпийке», одной из моих конкуренток. К тому же она плавала гораздо лучше меня. Когда мы дошли до этапа с 1:20, я сильно отставала. Бретт вытащил меня из бассейна и наорал при всех. Он считал, что я сдалась.
«Слабачка хренова! – орал он. – Ты что, не понимаешь, что даришь что-то Лиз? Ты даришь что-то своему конкуренту! Никогда не дари ничего конкурентам! Никогда не показывай им свои слабости! У тебя больше нет сердца, Крисси! Ты должна бороться!» Спорить не было смысла. Я залезла обратно в воду. Очки наполнились слезами, но сердце жгла ярость, так же как зубы – кислота. «Ты неправ, Бретт, – думала я. – Я не сдалась. Я просто не могу добиться этого результата сегодня».
