Но на этом занятость кончалась. Типичный день? «Типичный» не совсем точное слово. Идентичный. Они все были одинаковыми. И выглядели примерно так: подъем, еда, тренировка, еда, тренировка, отдых, тренировка, еда, сон. Семь дней в неделю.
С соратниками по команде дела тоже обстояли не очень. Они все знали друг друга, большинство из них занимались триатлоном уже многие годы. Я знала, что они просто испытывают меня, как и любого новичка. Одно дело, когда это происходит в школе, но совсем другое, когда ты один в жарком климате, за тысячи миль от родных и друзей, и все время заставляешь свое тело работать на пределе все новых и новых возможностей. Со всех сторон меня преследовали ехидные замечания. Парни бесили меня, разбрасывая свою грязную форму по кухне и наблюдая, как я ее поднимаю, и они знали, что я буду это делать. Они воровали мою еду. Они (причем я имею в виду всех и каждого) ходили ужинать компанией, но меня с собой не звали. Я оставалась одна с ноутбуком и пыталась общаться с друзьями, разбросанными по всему свету. Будучи когда-то центром большой компании, я внезапно осталась в одиночестве.
Я была очень одинока и при этом рассержена. Я пыталась прогнать от себя досаду. В этом мне помогали письма друзей, побуждающих меня держаться за то, ради чего я сюда приехала. Но я чувствовала, что застряла между желанием победить всех во время тренировки и ощущением, что должна наблюдать за их мелкими пакостями.
– Крисси, – сказал один из парней, с которым мы ехали, – знаешь, что значит полколеса?
– Нет.
– Это то, что ты сейчас делаешь.
Я всегда была чуть впереди него, когда мы ехали, обгоняла его на полколеса. А должна была быть идеальная синхронизация с колесами партнера. Нужно было ходить по струночке в буквальном смысле. Я поняла, как ужасно выглядела, когда обошла на целый круг двух девушек на тренировке в Лейзине. Неудивительно, что они меня ненавидели.
Не думаю, что их впечатлял мой велосипед. У всех были топовые модели, а у меня – мой любимый «Кельвин», не впечатлявший никого, кто хоть что-то понимал в триатлоне. Что было еще одной проблемой. Я ничего не знала о своем спорте, его истории, знаменитостях или даже правилах. А триатлон был единственным, о чем все говорили. Я бы не смогла ничего привнести в разговор, даже если бы мне это позволили.
Тем временем Бретт был на заднем плане и умело заваривал новую кашу. Я знаю, что он велел парням создать для меня побольше трудностей. Временами кто-то из парней нарушал правило и извинялся за то, как со мной обращались. Один из них пришел, когда я плакала в своей комнате, другой прислал мне письмо.
