Нет. Я не могу позволить своим мыслям блуждать в «что если бы», потому что реальность такова, как она и есть, Дерек дал понять, что петтинг для него — это игра, я не играю в такие игры.
Как я могу скрыть то, что у меня есть чувства к нему, когда так сильно нервничаю сейчас? Я пытаюсь остановить тряску в своих руках, но остается легкий тремор в пальцах. Единственный раз, когда я так нервничала, был во время игры, где финальный результат зависел от того, смогу я или нет забить филд гол. Обычно я отбрасываю чувства прочь и сосредотачиваюсь на поставленной задаче.
— Почему ты это делаешь? — спрашивает Дерек, его низкий голос распространяет электрические искры по моим венам.
Если я посмотрю в его завораживающие чистые голубые глаза, он сразу же узнает о моих чувствах? Он бы посмеялся надо мной, если бы мог прочесть мои мысли и мое тело. Я избегаю зрительного контакта и сосредотачиваюсь на оттирании крови с его губ.
— Потому что я не хочу, чтобы ты получил инфекцию, — говорю я. — Не льсти себе, Ковбой. Это больше для моей пользы, чем для твоей.
Я смываю кровь, стараясь не доставить ему боли. Я никогда не занималась травмами моих партнеров по команде. Когда один из нас травмировался, мы заботились о себе самостоятельно или просили одного из тренеров помочь. Здесь и сейчас вступают в силу мои женские инстинкты по защите и лечению. Когда вся засохшая кровь смыта, я смазываю его раны антибактериальной мазью. Это ощущается как очень личное и интимное.
— Твои руки трясутся.
— Нет, — лгу я, пока накладываю мазь на его теплую, гладкую кожу. — Я устала, выбилась из сил и сердита.
И разочарована в себе из-за того, что хочу, чтобы Дерек притянул меня ближе и не отпускал всю ночь напролет. Фантазии никогда не бывают так хороши как реальность.
Я сажусь на корточки и рассматриваю свою работу. Я вдруг устала и чувствую эмоциональную и психологическую слабость. Если бы Дерек притянул меня к себе, я бы прислонилась к его груди. Если бы он прямо сейчас спросил меня, как я себя чувствую, я, скорее всего, рассказала бы ему.
Он откидывается спиной на кровать и задерживает дыхание, показатель того, что пострадало не только его лицо.
— Спасибо, Эштин.
— Я еще не закончила. Сними рубашку, я осмотрю твои ребра.
— Вдруг если я разденусь, ты захочешь сделать что-то большее, чем проверить мои ребра.
Действовать так, словно мне все равно, становится для меня новой нормой. Я демонстрирую равнодушное выражение лица.
