– Мы выясняли!
– Мы спрашивали!
Голоса их звучали жалко и жалобно. Женщины понимали, что серьезно провинились перед своим начальником, и теперь не знали, как им загладить вину. Ну а так как все трое были женского пола, то они и прибегли к излюбленному оружию всякой женщины – они заплакали.
– Тьфу ты! – сердито произнес Пергаминон, окруженный со всех сторон плачущими бабами. – Брысь! Надоели! Никакого от вас проку, один вред сплошной! Пошли вон!
Но сестры не уходили, твердя:
– Не уйдем, пока не простишь нас!
– Замолчите!
– Нет, нет, не замолчим!
– Заткнитесь, я вам сказал!
Голос Пергаминона был настолько свиреп, что сестры замолчали. Они поняли, что на сей раз слезами владыку не проймешь.
И Марфуша произнесла:
– За один день от парня избавиться было никак нельзя.
– Мы только начали работать в этом направлении.
– Уж старались не за страх, а за совесть.
– Чтобы вечером после моего ухода они ни о чем не сумели переговорить, – добавила Марфуша, – я им специальный сонный чай заварила. От него в сон быстро проваливаешься, мысли путаются и ничего серьезное обсуждать не хочется.
Так вот почему Марфушенька так заботливо настаивала на том, чтобы Олег выпил этот чай! В нем было снотворное. Марфушенька хотела нейтрализовать вредное воздействие на старуху каким угодно способом. Олег под кроватью едва удержался, чтобы не присвистнуть от восхищения. Ничего не скажешь, преданную армию навербовал себе Пергаминон. Да эти тетки за него готовы и в огонь, и в воду.
Интересно, они хоть понимают, что занимаются далеко не богоугодным делом, что они всего лишь орудие в руках опытного афериста? Скорей всего, понимают. А еще верней, имеют твердый процент с каждой удачно обобранной старушки.
Между тем Пергаминон, выкричавшись, сбавил накал и уже гораздо спокойнее произнес, обращаясь к своим сообщницам:
– Давайте соображайте: кто, кроме зятя, мог старуху придушить? Мне завтра со следователем беседовать, я должен знать, что ему сказать.
– Был там один человек… – нерешительно начала одна из сестер.
– Крутился, – подтвердила другая.
– Неприятный такой, – сказала третья.
Пергаминон, казалось, заинтересовался:
– Что за человек? Кто таков?
– Мы не знаем.
– Из себя-то хоть как выглядит? Молодой или старый?
– Молодой. Лет двадцати пяти – двадцати семи.
– Хорош?
– Преизрядно, батюшка.
– Высокий!
– В плечах широкий!
– Красавец, одним словом!
– Волосы густые!
– Темные!
– Глаза сверкают!
Кажется, Пергаминону не понравилось, что сестры так расхваливают незнакомца, потому что настроение у него вновь стало портиться.
