— Никаких проблем. — Пако дружелюбно сверкнул зубом и прибавил: — Сэр.
— Как м-можно… — Вояка покосился на него, а затем скрутил под носом у слингера грушевидный кулак. — Р-работать на этих… которые отравляют. Отравой… твою родину.
— Отраву беру не я, — Пепел затянулся и выдохнул дым, — а твои люди.
— «Мои люди», — передразнил сержант, переставляя хмельные ноги. — А какие у меня люди? Сельские молокососы, вчера быкам хвосты крутили. На рассвете уйдут к Стенке. Знаешь, сколько оттуда вернется живьем?
Два бразильца, нагрузившись связками мешков, побрели в расположение части. Пако и Пепел остались с командиром наедине.
Армейский лагерь не спал. Тут и там, в темноте среди островков хохота и ругани тренькало банджо, мяукала губная гармошка, хлопали бутылочные пробки и поднимался костровый дым.
— Двое. — Сержант нагнулся к дверце и дохнул на Пепла винным перегаром. — Двое на пятьдесят.
Он выпрямился, сунув мексиканцу под нос три пальца, и едва не уселся в кювет суконной задницей, перехватив тяжелый рупор за портупею.
— А остальные в медных гробах вакуумных. И половина еще скребется внутри. Родители лицо открыть хотят, а нельзя, запрещено, заварено намертво, — произнес сержант, опершись на саблю для равновесия. Он постучал кулаком себе в грудь. — И я как командир, я — делаю всё, чтоб пацаны нагулялись, те, что так вернутся. Я ж не могу знать, кто как вернется, верно? Кому гулять, а кому нет?
Не дождавшись ответа, медведь-военный размашисто отдал честь.
— К вашим услугам, господа!
Он выполнил армейский разворот и удалился, с ревом и бранью продираясь сквозь придорожные кусты.
— Первый сержант мотокавалерии Макмиллан. — Пако ухмыльнулся ему вслед. — Хороший человек. А теперь ступай сюда и помоги, слингер.
Вместе они подняли тяжелую заднюю крышку. Пако зажег багажный фонарь и приподнял мешковину.
— Глянь-ка. — Он тряхнул головой. — А? Красавица? Что скажешь?
Среди автомобильного скарба и ветоши в багажнике покоилась телескопическая винтовка армейского образца. Пепел осторожно взял оружие. С ним воевали совсем недавно: камуфляжная бахрома местами обуглилась, а дорогой прицел из нулевого стекла оказался расколот.
— Армия не станет чинить паленое. — Американец покачал головой. — За это расстрел.
— А мы здесь и не для того, — оскалился Пако в свете багажного фонаря. Он обернулся, тренированным взглядом окинув темные заросли. — Эй! Эй, мальчик! Ты, иди сюда.
Из кустов неподалеку выбрался тощий солдатик. Он застенчиво улыбнулся Пеплу и оправил мундир.
