Они стоят и смотрят. Так же жуют жвачку, так же хлопают ресницами, поправляют одежду, так же выжидающе молчат. Они считают, что это шутка. Мы стоим и молчим, и фоном тихо играет музыка, а им все кажется, что это шутка.
Первыми тревогу чуют охранники, напрочь лишенные чувства юмора. Они переглядываются, потом один трясет головой, негромко матерится и делает три недовольных шага к нише, где у них хранится единственный пистолет — не боевой, а газовый, но все-таки опасный.
БАБАХ! Я поворачиваю ручку, и та коробочка, что я крепил совсем недавно, взрывается, выбрасывая пыль и штукатурку на три метра. Смелый охранник грохается на пол и прячет пухлое лицо в ладонях. Он оглушен, да и остальные тоже, даже я, хоть и не сильно.
Потом звон в ушах тает, и я продолжаю:
— Давайте больше так не делать. И отдайте, вон, Евгению ключи от клуба. А ты, Жека, тащи-ка их сюда. И пистолет.
Женя бледен. Он отдает мне связку ключей, а потом брезгливо, как жабу, несет увесистый ствол, держа его за кончик дула.
— Кинь эту дрянь в корзину, она под пультом, — говорю я, пряча ключи в карман. — Жека! — Он оборачивается. — И твои.
— Что «твои»?
— Твои ключи, — протягиваю руку. — Не надо кружев, я сам работал здесь, забыл?
Он деревянными пальцами роется в карманах и звякает ключи мне на ладонь.
— Отлично, — говорю, рассматривая зал. — Итак, начнем наш вечер.
И включаю первую вещь из остальных почти на полную громкость.
Она звучит, но как-то неуместно — как обычно в начале, публика не разогрета. Она не рвется танцевать, не рвется пить: мальчики неловко мнутся, хмурятся, роняют девочкам нетвердые улыбки, а девочки стоят на полувзводе, кусают губы и откровенно ищут объект, перед которым не стыдно закатить истерику. Так дело не пойдет.
— Послушайте. — Я убавляю мастер-звук. — Сегодня, по сути, обычный вечер, даже лучше — бескрышный вечер, вы просто вспомните об этом и расслабьтесь. Вот бар — ребята, почему не угостить девушек, они ведь ждут — верно, девушки? Вы ждете? И еще, я знаю, вы принесли с собой много веселых штук, так чего тянуть, ешьте их сами, угостите дам. Траву курить, пожалуй, можно здесь же — охрана ведь не против?
Охрана сидит у стены, передавая друг другу сигарету, беспомощно пуча круглые глаза. Она уже ничего не против.
Я кручу электро. Мне хорошо — незачем даже пить и курить. Я снова в прошлом, даже лучше — я в будущем, на дискотеке, где бесится звук, где музыка — отборная, отобранная мной, отобранная профессионально. Да, кому-то трудно понять — особенно электро — особенно тому, кто из вечера в вечер слушал одно попсовое ню-итало. Для таких сегодняшняя ночь — как горькое лекарство — но это нужное лекарство. Музыка должна править публикой, а не публика музыкой, чего бы там ни думали д?иджеи типа нашего Жени.
