рабов, будь они прокляты! Я пишу тебе, чтобы ты вернул мне их. И если ты,
царь и властелин Страны Хайасы и города Куммаха, Уганна, не исполнишь
моего требования, откажешь мне, тогда клянусь, едва я об этом услышу,
очень огорчусь. И еще считаю уместным напомнить тебе, как три года тому
назад я напал на твою страну и захватил несколько провинций. Вместе с
мастеровыми людьми я захватил стада быков и отары овец. Если ты не
исполнишь моего нынешнего требования, я повторю то, что сделал тогда. И
боги помогут мне в этом, они примут мою сторону. Потому что все, кто
становятся моими врагами, становятся и врагами моих богов. Так я захватил
земли врага моего Митанни. Кто не верит тому, что здесь начертано, пусть
пошлет своего человека в его страну и удостоверится в правоте моих слов,
увидит, как я там все разрушил и подчинил себе...»
Каранни знаком остановил чтение.
— Довольно, Каш Бихуни, не продолжай. Мурсилиса совсем занесло. — И,
обернувшись к послу, твердо сказал: — Я повторяю, хоть ты того и не
стоишь, что любому из ваших людей, кто пожелает вернуться восвояси,
запрета не будет, пусть с миром уходит!..
— Но если ты не прикажешь им, никто не вернется, божественный...
— Где находится твой царь, посол?
— У себя дома. Денно и нощно он пребывает в поклонении богам.
— Ну вот, пусть эти боги и помогают ему, если они не лживы. С угрозой
вы явились ко мне, так знайте... — Каранни выхватил у Каш Бихуни таблички
с письменами царя хеттов и ударом о камень разбил их вдребезги. — Ваш царь
захватил исконные владения моего отца, провинции Торгом и Тегараму, и при
этом ищет дружбы с нами?! Скажи своему Мурсилису, чтоб вернул нам наши
земли, да поскорее, пока я не добился этого огнем и мечом.
Оставив посольство Мурсилиса распростертым на земле, царевич
направился к своей колеснице и вскочил на нее, надо думать, спешил в
объятия дочери Миная.
За ним последовал и Каш Бихуни. Достаточно долго они ехали молча.
Наконец верховный военачальник не выдержал и сказал:
— Надо бы тебе немного помягче, божественный... Уж очень ты был груб
с людьми Мурсилиса...
Каранни засмеялся, да так, что даже затрясся весь.
— Ну, знаешь ли, такой старый волк, как ты, взывает к мягкосердечию?
Видно, хочешь, чтобы я проверил остроту своего меча на твоей шее?..
И они снова надолго замолчали.
Едва Каранни вошел в свой шатер, дочь Миная бросилась ему в ноги. Он
