На следующий день все началось сначала: я зря запираюсь, все известно, попалась с поличным, сгноят в тюрьме… Убедившись, что крики и угрозы не оказывают желаемого эффекта, майор Теофилояннакос изменил тактику.
— Мы не собираемся держать тебя в камере. Нет Мы тебя отпустим, но зато возьмем других. И будем пытать. Их матери и жены будут приходить к тебе и рассказывать об их мучениях, потому что ты толкнула этих людей на то, что они сделали. Ты будешь на свободе и будешь знать, что другие страдают…
Я вернулась в камеру, и тут началась новая пытка: комары. Окно было наглухо закрыто, и дышать в этой вонючей духовке было нечем. Но откуда в камере оказалось столько комаров! Один их них уселся на руку и уставился на меня. Казалось, он издевается: «Думаешь, я просто комар? Как бы не так. Я ЭСА, комар военной полиции. Я здесь для того, чтобы делать свое дело — мучить тебя».
На третий день майор Теофилояннакос заявил, что он советовался с премьер-министром и они решили выслать меня из Греции. Неважно, что я напишу в газетах. Им на это наплевать. Но вот мне на всю жизнь придется лишиться родины, стать отверженной.
— Значит, вы хотите, чтобы я отказалась от греческого гражданства?
— Конечно, — издевательская ухмылка.
— Ни за что в жизни.
День сменяет ночь, ночь день, но допросы не прекращаются. Все так же нестерпимо режет глаза яркий электрический свет в камере. Притупившееся обоняние уже не воспринимает вони и духоты, а бесконечные угрозы проходят мимо сознания. Постепенно я утрачиваю чувство реальности, перестаю даже различать время суток.
На этот раз в кабинете майора Теофилояннакоса еще двое: Бабалис и Малиос. Шеф ЭСА. Конечно, чудовище, но эти двое намного превосходят его своей изощренной жестокостью. Особенно Малиос. Он напоминает робота, с механическим равнодушием изрыгающего отвратительнейшие ругательства и с таким же хладнокровием изощренно пытающего людей.
— Вы подложили бомбу, убившую полицейского у статуи Трумэна… Вы подложили бомбу в американском магазине… Вы подложили бомбу в редакции газеты «Эстиа». Признавайтесь, — следует залп ругательств.
— Нет. И вы это прекрасно знаете.
— Признавайтесь!
Все начинается сначала. Оказывается, я руководитель подпольной организации, я закладываю бомбы, я организую заговоры. Мне устраивают очную ставку с двумя людьми, которых я хорошо знаю. Оба похожи на ходячих мертвецов. Оба забито озираются и признаются бог знает в каких преступлениях, которых не совершали.
