Июльским утром у реки
Собрались наши мужики —
Сыграть партейку в городки
И принять дозу,
Но тут глядим — пылится шлях,
И прет на личных «Жигулях»
Наш председатель, некто Лях,
И сразу — в позу.
Он здесь чужак, полячишко дотошный,
Перед начальством мечет он икру,
Ему плевать на спорт наш городошный —
Простую нашу русскую игру.
Кричит: «Вы, сукины сыны,
Здесь протираете штаны!
Мы ж государству сдать должны
Излишки мигом!
А вам на это наплевать,
А чтоб за хлеб повоевать —
Так это фигу!»
В душе мы с ним, конечно, согласились:
В разгар страды — грех на душу берём…
Но если б мы с утра не похмелились —
Ходить бы ему, гаду, с фонарём!
Наш сторож Гриша Пиночет, Философ и авторитет
(За что и получил впослед
Такое имя),
Взял власть за тощие грудки
И задышал ему в очки:
«Усвой, католик, — городки
Для нас святыня,
Не порть нам, дядя, шарм и панораму,
Не раздражай нас скудостью ума:
Мы выполним аграрную программу
И хлеб сдадим державе в закрома.»
А зоотехник Михаил
Ему сто семьдесят налил,
И сам до дна опорожнил
Свою поллитру:
«Чтоб урожаи как след сберечь,
Прошу, — грит, — Вас не пренебречь —
Давай хлебнем за Вашу Речь
За Посполиту.
Ты нам родня и враг татарам крымским,
Своё ещё мы скажем на полях,
А что поляк теперь стал Папой Римским
Так и Бжезинский тоже ведь поляк.»
Тут председатель осерчал
Так, что стакан не замечал,
Ногами топал и кричал,
Мол, — ух ты, ах ты!
Меня Михей толкает в бок:
— Гляди, как бьётся, голубок!
Видать и впрямь, не дай нам Бог
Связаться с шляхтой!
