«Кидай петуха!»
По счастью, птица не запуталась в ткани и вылетела из полотняного плена без задержки. Петух был очень разгневан таким обращением. Птица распушилась, вытянула шею, развела в стороны крылья и стала наскакивать на пса, метя клювом в глаза. Пока собака и петух разбирались между собой, мы перемахнули через забор и оказались перед очередной избой.
«А вот теперь внутрь. И пускайте в ход оружие, не мешкайте!»
Я выхватил клинок и распахнул дверь. Первый встреченный норд, невысокий мужичок с длинной бородой, получил удар мечом в живот и в корчах свалился на пол, дергая ногами. Второго свалил Эйо точным ударом в голову. В избе был еще один мужчина, и тот успел лишь вскрикнуть, получив клинок между ребер.
«Три, два, один…» – отсчитал Вар Ло.
Двери на кухню раскрылась, и я увидел, стоящую на пороге Ули. Она вскрикнула, и горшок с дымящейся кашей упал на пол, раскололся.
– Дарольд!!!
«Сейчас! – скомандовал Вар Ло. – Хватай ее! Потому что петух уже вскочил на забор!»
Я схватил Ули за руку:
– Где Аги?!
– На кухне, – робко ответила сестра. Она никак не могла прийти в себя.
Мы нырнули в дверной проем. Аги сидела на лавке с бледным лицом.
– Сестренка! Быстрее… Бежим!
Им не надо было повторять дважды. Эйо уже тащил теплую одежду, всю, что смог найти. Какие-то плащи, явно мужские. Тулуп.
«Бегом! – кричал в голове Вар Ло. – К воротам! Масло! Масло захвати, масло!»
Я, уже выпихивая сестер на улицу, вернулся, схватил со стола глиняный кувшин. Глянул внутрь – то, что нужно – и выбежал прочь.
«К воротам», – голос Вар Ло звучал обеспокоенно, но на улице по-прежнему было тихо. Никто не гнался, никто не кричал. Поневоле мы пошли медленней, стараясь не привлекать к себе внимания.
«Домик у поворота! Разбей кувшин с маслом на пороге…»
Проходя мимо, я хлопнул глиняную посудину об затоптанные доски крыльца. Брызнуло, полетели в стороны осколки. И тут за нашими спинами неожиданно громко закричал петух!
Я обернулся. Птица, та самая, которую я прихватил в доме несчастного рогоносца, сидела на заборе и орала что было сил, вытянув шею и топорща гребешок.
– Идем, идем, идем, – нервничал Эйо. Он подталкивал обалдевших и испуганных девчонок, тянул меня.
Мы были уже у ворот, когда из дома, на пороге которого я разбил горшок, вышел мужчина.
– Эй… – я успел увидеть заспанную физиономию, всклокоченные седые волосы. Потом голова мотнулась в сторону, взлетели вверх ноги, обутые в перевязанные ремешками поршни, и раздался глухой стук затылка о ступени.
