Итак, мы можем и должны придавать времени, которого мы не пережили, ту же степень реальности, как и времени пережитому, о котором мы вспоминаем. И если настоящее немыслимо без прошедшего и будущего, то существование прошедшего и будущего до и после нашей жизни также действительно, как и настоящее.
Мы прибавили таким образом к абстрактному моменту непространственного и невременного чистого субъекта все пространство и время, как определенность, благодаря которой он становится действительным, т. е. индивидуальным Я; при этом Я занимает часть этого времени и пространства, и только поэтому оно может иметь все пространство и все время, но этим оно обязано не своей индивидуальности: индивидуум имеет все пространство и время потому, что он связан с сознанием вообще и находит себя в определенной части пространства и времени.
Картина наполненного пространства и времени, которая дается в восприятии субъекту, зависит, конечно, от его индивидуальности, специально от индивидуально определенной части пространства и времени, которую он заполняет своим телом и своей жизнью. Но то, что при этом представляется восприятию, будь это в воспоминании о собственной жизни или в приобретенном знании истории, никогда не есть все пространство и все время. Представление о последних, об их бесконечности, единстве и тождественности для каждого отдельного человека достигает полноты только в логическом мышлении.
Воспринимаемое в пространстве и времени оказывается на основании анализа множеством отдельных чувственных качеств, как цвет, температура, твердость и т. д. Человеческое тело со всеми его органами – такой же природы: это пространство, наполненное такими же чувственными качествами. От этих органов и от места, где тело находится, зависит появление и исчезновение содержаний ощущений в сознании того, кто находится и чувствует себя в этом теле. В теоретико-познавательном отношении нас вовсе не интересует роль посредника, которую играют органы чувств. Нам нужно только констатировать присутствие пространственно и временно определенных качеств в сознании, т. е. отметить их, как объект сознания. Ничем не доказано, будто видимое многими не может быть тем же самым единым; это заблуждение ведет свое происхождение от учения о душевной субстанции с ее пространственными границами, в которой, как во вместилище, возникают и помещаются чувственные ощущения.
Что это действительно то же самое единое, следует, конечно, узнавать по особенным признакам. Если это должно быть то же самое единое, то оно должно быть независимо от индивидуальностей; и эту независимость мы находим не только в том, что каприз и произвол бессильны перед чувственными ощущениями, но прежде всего в том, что в них самих, в содержаниях ощущений, все равно когда и где бы они ни были объектом индивидуального сознания, можно открыть закон их совместного существования и следования. Зрительное впечатление пламени совмещается с ощущением повышенной температуры; за впечатлением горящего дома следуют зрительные впечатления, например, обугленных балок, разрушенных стен и т. п.
