Я наполнил стаканы парней из агентства, которые несли свою службу неподалеку, охраняя Луис, и они осушили их мгновенно, раньше, чем я успел налить себе. Последняя бутылка тут же опустела.
— Чудесный пикник! — счастливо вздохнул я и растянулся на траве…
Очнулся я от того, что кто-то неистово тряс меня за плечо.
— Не теперь, солнышко, — пробормотал я. — Бывает время, когда и Уилеру надо немного поспать.
— Просыпайся.
Я открыл один глаз и увидел, что Грета стоит рядом на коленях и заглядывает мне в лицо.
— Зачем? Приведи хоть один вразумительный довод.
— Потому что ты храпишь, — ответила она. — Вставай!
Она схватила меня за руку, потянула и заставила сесть. Я простился со всеми надеждами поспать и закурил сигарету.
— Это просто отвратительно, — сказала Грета. — Такой замечательный день, а ты посмотри на них! — Она развела руками, и я, только из вежливости, огляделся.
Луис спала, положив щеку на ладошку, дыхание ее было легким, на губах — полуулыбка. Один из охранников растянулся на траве неподалеку от нее и внушительно храпел. Другой сидел, прислонившись к дверце машины и обняв свою винтовку, и сна у него не было ни в одном глазу. Поймав мой взгляд, он ухмыльнулся и подмигнул.
Я тоже подмигнул в ответ и вновь посмотрел на Грету:
— Не вижу ничего плохого. В общем-то мне это даже нравится. Почему бы не соснуть часок?
— В такой замечательный день? — возмущенно спросила она. — Ну нет, мы не будем так бездарно терять время, Эл. Мы отправимся гулять и посмотрим, куда течет тот ручей с другой стороны холма.
— У него свои дела, а у нас свои, — кисло проговорил я.
Грета встала, и я тут же опять улегся на траву.
— Нет-нет, вставай! — быстро возразила она и больно ткнула меня острым каблучком в солнечное сплетение.
Омары и шампанское так бурно запротестовали против подобного обращения, что мне пришлось быстро сесть.
— Мы пойдем гулять, милый, — решительно сказала Грета, — даже если мне придется тащить тебя на себе!
Был ли смысл спорить? Жалобно бурча и шатаясь, я поднялся на ноги.
— Ты жестока и безжалостна, как плантатор! И зачем я только связался с тобой!
— Ты совсем обленился, — холодно проговорила она. — Это очень плохо, ведь одновременно ты стареешь. Становишься жирным, лысым и ленивым — бр-р!
— Я не жирный и не лысый, — возразил я с достоинством. — Ленивый — может быть, но это фамильная черта. Мой отец любил посиживать перед камином и вскрикивал, когда у него загоралась борода.
Она с сожалением посмотрела на меня:
