– Надо о себе заявить, – сказала она.
В первый день школьных занятий мы надели свои сногсшибательные наряды. От «Мэйнфилда» до остановки автобуса можно было дойти пешком, но дядя Тинсли довез нас в «Деревяшке» на Байлер-Хай. Он тоже считал, что надо произвести хорошее впечатление.
Школа была большим кирпичным трехэтажным зданием, с пилястрами и отделкой из известняка. Сотни учеников бродили под огромными тополями перед фасадом, черные дети в одной группе, белые – в другой. Как только приехали, я сразу сообразила, что мы ошиблись с одеждой. Все белые дети были в линялых джинсах, кроссовках и футболках, а на черных детях были кричащие, яркие наряды, как у нас с Лиз.
– Мы одеты как черные дети, – буркнула я.
Дядя Тинсли усмехнулся:
– Да уж. В наши дни цветные одеваются лучше, чем белые.
– Все будут таращиться на нас и показывать пальцами, – вздохнула я. – Нужно вернуться домой и переодеться.
– Поздно, – заметила Лиз. – Как всегда говорит мама – кто будет вмешиваться, если ты можешь выделиться на общем фоне?
Мы, конечно, стояли в сторонке. И черные, и белые дети осматривали меня, хихикали и строили гримасы, когда я проходила мимо них.
– Эй, Пеструшка! – крикнул белый мальчик.
Вечером я повесила желто-зеленые штаны в шкаф, рядом с детским маминым платьем для конфирмации. Завтра надену джинсы и майку. Лиз сказала, что она сделает то же самое. Я понимала, что даже если больше никогда не надену эти штаны, они все-таки произвели незабываемое впечатление. С этого дня все станут звать меня Пеструшкой.
Средняя школа Байлера была не такой, в какой я училась в Калифорнии. В здании были лестницы и высокие потолки, стоял затхлый запах, было шумно, хлопали дверцы шкафов, между уроками звенел звонок и ученики галдели в переполненных холлах. Сразу стало понятно, что ребятам, знавшим друг друга всю жизнь, не хочется знакомиться с новой девочкой. Даже когда я дружелюбно улыбалась им, они быстро отводили взгляд. Может, это из-за интеграции, но в холлах и на лестницах ребята сильно толкались и пихались. В общем, средняя школа Байлера была заполнена нервными детьми, у которых руки чешутся, чтобы кинуться в драку.
В шестом классе я думала, что в школе существуют строгие правила, с переменой уроков, с толстыми учебниками и с таинственными предметами, такими, как, например, алгебра. Лиз была умница, не то что я. Несмотря на устрашающие названия – литература и тесты для проверки понимания, общественные науки и домашняя экономика, – сами предметы не являлись чем-то особенным. Литература и тесты на понимание оказались просто чтением. Общественные науки – информацией с какими-то вкраплениями истории. И первым, чему нас стали учить в домашней экономике – девочек седьмого класса, – оказалась сервировка стола. Нож справа от тарелки, острием к тарелке; ложка рядом с ножом; вилки – слева, положенные так, как они должны будут использоваться.
