Мама и папа, продолжил он, не могли показать Шарлотте, что они испытывали. Она приехала домой, когда ее брак рухнул, и ожидала, что тут ее поддержат. В то же время она объявила, что поскольку теперь уже взрослая, то будет делать все, что ей нравится. И в результате опозорила всю семью. Шарлотта, со своей стороны, чувствовала, что семья отказалась от нее, и она возненавидела маму и папу, а также и Тинсли с Мартой.
– Вскоре после того как ты, Бин, родилась, Шарлотта покинула Байлер, поклявшись, что никогда больше сюда не вернется, – сказал дядя Тинсли. – Это был один из тех редких случаев, когда она приняла верное решение.
Ночью я никак не могла уснуть. Лежала, переваривая все, что узнала в этот день о маме и папе. Я всегда хотела узнать больше о своей семье, но оказалась к этому не готова. То, что у меня была своя собственной комната, на самом деле было отвратительно, потому что мне не с кем было поговорить. Я встала и, притащив свою подушку в комнату Лиз, забралась к ней под одеяло. Сестра положила руку мне на плечо.
– Теперь я действительно знаю кое-что о моем папе, – сказала я. – Есть о чем подумать. Может, когда мама появится здесь, ты скажешь ей о том, что хочешь встретиться со своим отцом?
– Нет, – резко бросила Лиз. – После того как он бросил маму и меня, я никогда не буду иметь с ним никаких дел. Никогда. – Она глубоко вздохнула. – Выходит, ты счастливая. Твой папа мертв. А мой сбежал.
Мы немного полежали молча. Я ждала, что Лиз скажет что-нибудь умное. Так по-Лизиному было бы помочь мне осмыслить все, что мы узнали за этот день. Но вместо этого она начала играть в слова, как всегда делала, когда что-то расстраивало ее и ей нужно было все уяснить.
Сестра начала со слова «головешки». Сначала она изменила его на «голова кошки». Потом сказала – «голова в лукошке», затем – «голова в окошке», после – «голова на брошке» и наконец – «голова на ножках».
– И совсем не смешно, – заметила я.
Лиз помолчала минутку и вздохнула:
– Ты права…
На следующее утро я выпалывала сорняки в цветочных клумбах вокруг бассейна, все еще размышляя о том, что я дочь Чарли Уайетта, и о том, как мама, забеременев мною, создала для всех такие проблемы. Дятел стучал по платану, этот звук заставил меня поднять голову, и через прогалину в больших темных кустах я увидела идущего по дороге Джо Уайетта с мешком на плече. Я встала. Заметив меня, Джо направился ко мне так, будто просто вышел пройтись по улице и случайно наткнулся на меня.
