Почти в то же мгновение Рейнольдс, Гроувз и двое четников кинулись к боровшимся и попытались разнять их. Однако это им удалось только после того, как на подмогу пришли Сондерс и Нойфельд. Дрошни и Андреа были силком поставлены на ноги. Дрошни стоял с искаженным от ненависти лицом. Андреа невозмутимо прнинялся докуривать свою сигару, непонятно каким образом вновь очутившуюся в его руке.
— Сумасшедший! — начал взбешенный Рейнольдс. — Маньяк! Психопат чертов! Дождетесь, что нас всех перестреляют.
— Этому я ничуть не удивился бы‚ — меланхолично заметил Нойфельд — Пора. Побаловались и хватит.
Он встал во главе группы, и они вышли за пределы лагеря, где к ним присоединился отряд из шести четников, у которых за главного, судя по всему, был юноша с редкой рыжеватой бородкой и косящим глазом — четник, первым приветствовавший их после приземления.
— Кто они такие и зачем? — требовательно спросил Мэллори у Нойфельда. — Они не пойдут с нами.
— Охрана, — пояснил Нойфельд — На первые семь километров пути.
— Охранники? К чему нам охранники? Нам не угрожает опасность ни с вашей, ни, как вы утверждаете, со стороны югославских партизан.
— Мы печемся не о вас, — сухо ответил Нойфельд. — Нас заботит транспорт, на котором вам предстоит проделать большую часть маршрута. В этом районе Боснии транспортных средств очень мало, и они на вес золота, а в округе много партизанских патрулей.
Спустя двадцать минут ходьбы в безлунной темноте и под падающим снегом они вышли к дороге, которая оказалась чуть шире тропинки и петляла вдоль долины, поросшей деревьями. Там их дожидалась одна из самых странных четырехколесных развалин изо всех автомобилей, когда-либо виденных Мэллори и его спутниками, — невероятно древний, ветхий грузовик, который, на первый взгляд, судя по огромным клубам вырывавшегося из него дыма, горел самым натуральным образом. На деле это был один из первых довоенных образцов когда-то распространенных на Балканах грузовиков, в топку которых закладывались дрова. Миллер, с удивлением рассматривающий машину, окутанную сизым облаком, повернулся к Нойфельду
— И это вы называете транспортом?
— Можете называть его, как угодно. Если, конечно, не предпочитаете идти пешком.
— Десять километров? Лучше рискну умереть от удушья. — Миллер забрался на грузовик, за ним последовали другие, остались только Нойфельд и Дрошни. Нойфельд сказал: — Я ожидаю вашего возвращения не позже полудня.
— Если мы вообще вернемся,— ответил Мэллори. — Если получена радиограмма…
