, Удовольствие от воображаемой картины, полагает Лессинг, «однородное» с наслаждением от воспринимаемой картины в живописи и драме. Однако, в последних важную роль играет «дистанция» (хотя Лессинг не употребляет этого термина, но смысл его рассуждений соответствует его содержанию) между воспринимаемой картиной и действительностью, которую она изображает. Совсем иное впечатление, говорит Лессинг, производит рассказ о чьем-нибудь крике и самый крик. В драме мы видим и слышим кричащего Филоктета не только в воображении, а действительно видим и слышим его. И чем более приближается здесь актер к природе, тем чувствительнее оскорбляет он наше зрение и слух
[246]. Поэтому драматург и живописец должны вносить в свои «картины» соответствующие изменения (рот у Лаокоона не так открыт, как это должно было бы быть, если бы он кричал от боли и т. п.).
Поэтическая картина более эфемерна и изменчива, а в живописи она одна, раз навсегда выбрана и зафиксирована. Вот почему поэтические картины могут находиться одна подле другой в чрезвычайном количестве и разнообразии, не покрываясь взаимно и не вредя друг другу, чего не может быть с материальными картинами, заключенными в тесные границы пространства и времени[247].
В поэтических картинах проявляется больший динамизм и большая активность побуждения читателя к живому воображению предмета. Поэзия, говорит Лессинг, превращает красоту в прелесть. Прелесть есть красота в движении, прелестное живет и движется перед нами, оно должно действовать на нас сильнее, чем неподвижная красота неподвижных фигур живописи[248].
В картинах живописи получает изображение пространство, а в «картинах» поэзии – время. «Итак, остается незыблемым следующее положение: временная последовательность – область поэта, пространства – область живописца»[249]. Лессинговский анализ «картин» показывает помимо прочего, что изображения представляются если не единственными, то, во всяком случае, как правильно отмечает Р. Ингарден, «самыми важными элементами произведения», – точка зрения крайне противоположна современным семантическим концепциям, провозглашающим, что в состав произведения «входит только так называемый язык»[250]. Именно поэтому некоторые современные исследователи справедливо указывают, что концепцию Лессинга можно использовать в борьбе с абстрактным искусством[251].
Лессингом была поставлена и получила известное семиотическое обоснование проблема семантического сочетания разных видов искусств и связанный с ней вопрос о «переводе» («претворении») с одного вида искусства на другое. Как совершенно справедливо отмечает Ан. Вартанов, «Лаокоон» Лессинга является фактически единственным крупным исследованием у классиков эстетической мысли, целиком касающейся этой темы. Исследование Лессинга актуально и сегодня, ибо
