— Подтверждаю, вылет завтра, — сказал он, услышав заспанное: «Петров у телефона». Из-за разницы во времени в Москве была уже глубокая ночь. — Передай в комнату два: «Все нормально», — помедлив, добавил он. — Пока.
Повесив трубку, Олег тщательно запер дверь бюро. Отвез ключи в посольство, отдал несшему вахту охраннику.
— Уезжаете, Олег Алексеевич? — почтительно спросил тот, принимая связку ключей.
— Да. Завтра, — односложно ответил Смирнов. Он думал о своем.
В просторном кабинете, расположенном на пятом этаже большого дома на площади Дзержинского, ярко горел свет. Генерал Гордиевский выкурил две сигареты и выпил чашку крепчайшего чая без сахара — приводил себя в форму.
Он подошел к телефону и позвонил своему заместителю, курировавшему Скандинавию. Полковник Войцеховский снял трубку на седьмой гудок. Мысленно извинившись перед ним — шел как-никак третий час ночи, — генерал спросил:
— Какое впечатление у тебя сложилось о Смирнове?
Полковник мгновенно сообразил, о ком спрашивает генерал. Но ответил не сразу — сначала собирался с мыслями:
— У него крайне неустойчивое психологическое состояние. Способен на непредсказуемые действия.
— Спасибо, — ответил Гордиевский и положил трубку.
Он привык, что из заместителя не надо вытягивать информацию клещами. Все, что Войцеховский считал нужным сказать, он говорил сразу и предельно лаконично.
Немного подумав, генерал приказал дежурному соединить его с советским представителем «Аэрофлота» в Осло Николаем Литовченко.
— Проследи за нашим общим другом, — проговорил генерал, — нельзя допустить, чтобы он наделал глупостей.
Он подержал некоторое время трубку у уха. Литовченко не задал никаких вопросов. «Понял», — подумал генерал.
— Олег, это я…
— Да. Коля? Какого черта! Посмотри на часы!
— Мне надо срочно переговорить с тобой.
— До завтра можешь подождать?
— Нет!
— Хорошо, я жду! — в сердцах бросил трубку Смирнов.
Чертыхаясь, он прошел в ванную, включил холодную воду и начал брызгать ее на лицо. Сонливое состояние прошло. Но голова все равно оставалась тяжелой.
Открыв дверь на звонок Литовченко, Смирнов хмуро кивнул.
— Проходи, — сказал он и показал рукой на гостиную.
Подумав, поставил на журнальный столик бутылку джина, два стакана. Однако Литовченко пить отказался и посмотрел на Олега в упор:
— Могу я говорить с тобой совершенно откровенно?
— Конечно, — улыбнулся Смирнов.
Однако на сердце стало тревожно. О чем хотел «откровенно» говорить с ним этот безжалостный и двуличный человек, представитель генерала Гордиевского в Осло?
