В 1882 г. в Лондоне было основано «Общество для изучения загадочных явлений психики». Его основная задача состояла в собирании и строжайшей проверке достоверности случаев, подобных тем, которые только что были нами приведены. В этом деле приняли участие крупные английские учёные — психологи, физиологи, физики. Трое из них — Гернеи, Майерс и Подмор в 1886 г. опубликовали результаты этих исследований в объёмистой книге[7] и ввели в обращение сохранившийся до сих пор греческий термин «телепатия» (дословно — чувствование на расстоянии). Они же подразделили телепатические явления на «спонтанные» (происходящие самопроизвольно в обыденной жизни) и «экспериментальные» (преднамеренно вызываемые экспериментатором у испытуемых лиц посредством специально поставленных для этого опытов).
Надо сказать, что телепатические опыты впервые начали производить магнетизёры, последователи австрийского врача Месмера, предшественники современных гипнологов. В 1850 г. профессор физиологии и вместе с тем врач-магнетизёр англичанин Майо писал: «Замагнетизированное лицо, утратившее способность собственного осязания, или вкуса, или обоняния, осязает, вкушает и обоняет всё то, что воспринимается внешними чувствами магнетизёра»[8]. Это называлось тогда «общностью ощущений», объяснялось передачей «флюида» (иначе «животного магнетизма») от магнетизёра к магнетизируемому и вместе с «магнетической теорией» было отвергнуто и предано забвению[9].
Однако четверть века спустя крупный английский физик Баррэт возобновил опыты такого рода. Ему случилось экспериментировать с деревенскими детьми, погружая их в гипнотический сон. Одна девочка оказалась исключительно чувствительной не только к обычному словесному внушению, но и к внушению бессловесному — мысленному. Вот как описывает свои опыты сам автор.
«Я перенёс кое-что из кладовой для съестных припасов на стол около себя и, стоя позади девочки, глаза которой я тщательно завязал, взял немного соли и положил себе в рот; моментально она сплюнула и воскликнула: — Почему вы кладёте мне в рот соль? Затем я отведал сахар; она сказала: — Это лучше! На вопрос, на что это похоже, она отвечала: — Это сладкое! Потом я попробовал горчицу, перец, имбирь и т. п. и всё девочка называла и ощущала, по-видимому, на вкус, когда я клал пряности в свой рот. Я положил руку на зажжённую свечу и слегка обжёгся; девочка продолжала сидеть ко мне спиной с завязанными глазами и, однако, в тот же момент закричала, что обожгла руку, причём обнаружила явное страдание»
