За давностью лет трудно судить о том, имел ли этот случай характер мысленного внушения и от кого это внушение исходило. Но вот другой, более отчётливый случай, записанный всем известным критиком музыкальных и художественных произведений В.В.Стасовым[6].
«У моей сестры был в конце 40-х годов жених, блестящий гвардейский офицер, служивший в конной артиллерии, очень образованный и светский. Приближалась помолвка, свадьба казалась близкой и совершенно несомненной. И этот жених вдруг её покинул и почти мгновенно женился на другой (по требованию отца)… Моя сестра сошла с ума. Это было страшное, мучительное время в нашем семействе. Все мы жили одним только общим несчастьем, никуда не ходили и ни с кем не виделись. Страшная трагедия целый день шла в доме… Но тут-то нам довелось быть свидетелями невообразимых чудес. Наш доктор, тогда один из выдающихся врачей Петербурга, решил лечить нашу сестру магнетизмом (т. е. гипнотическими сеансами. — Л.В.).
У него были чёрные проницательные глаза, и перед нами прошли сцены, которым мы все никогда не поверили бы, если бы нам рассказывали их другие, а не сами их видели. Мы никогда не верили ни верчению столов, ни вызываниям духов, ни прочим модным забавам и затеям, но что мы тут увидали, тому нельзя было не поверить.
Усыплённая глазами доктора и магнетическими повеваниями его рук или надетым ей на руку намагнетизированным кольцом, моя сестра сама начинала приказывать, чем её лечить, и мы, стоявшие кругом её постели братья и сёстры, записывали, что тогда ею говорилось и приказывалось. У нас до сих пор сохранились тетради с нашими записями. Всего поразительнее было то, как иногда среди своей тихой, медленной речи, каким-то гробовым голосом она вдруг вскрикивала, словно кто больно уколол её булавкой: „Он едет!“ Мы бросались к отворённому балкону — и в самом деле видели из-за занавесок, что он, беззаботный равнодушный и жестокий, проезжал мимо.
Её перевезли (по её приказу) в Парголово, где никто из нас до тех пор не бывал, и лечение продолжалось. Под конец лета, среди магнетического сна, она однажды вскрикнула: „Он в парке“, и скоро потом пришла домой наша тётя, от обедни в первом Парголове, и рассказывала, что в парке встретила его с молодой женой. Это был второй или третий день их свадьбы; они приехали вдвоём погулять за городом и конечно не подозревали, что наше семейство именно в этих краях теперь живёт. К осени Надя стала поправляться, и мы вздохнули свободно».
