Лишних вопросов мы не задавали. Ведь и в футболе центральный нападающий не говорит: «Я хочу зарабатывать меньше, чем защитник, потому что считаю это несправедливым». ФАЦ уже в период нашей работы в ней была конторой, утратившей, на мой взгляд, ориентиры, ценностный канон которой уже тогда был тронут разложением. Что такое хорошо? И что такое плохо? Но в наших передовицах мы предписывали другим людям такой ценностный канон, что, оглядываясь назад, было чистым безумием. Сегодня Франкенбергер, после публикации моих разоблачительных материалов о нем, уже не пользуется безупречной репутацией>55, но, тем не менее, остается заведующим внешнеполитическим отделом ФАЦ. Мы с ним начали работать в ФАЦ почти одновременно в 1986 году.
Впоследствии один мюнхенский бакалавр в своей работе, опубликованной в 2012 году, в другой связи показал, на примере анализа одной из статей Франкенбергера, что тот освещает события тенденциозно>56. Раньше это делал и я. Правда такова: Франкенбергер и я с начала 1990-х годов принимали от Омана оплаченные властями этой страны приглашения класса «люкс». При этом нашим читателям не сообщалось, что оплачивал за нас, сотрудников ФАЦ, пакет услуг «все включено» миллиардер Кабус из Султаната Оман. Так что же критики сегодня вправе сказать о людях вроде меня или вроде теперешнего заведующего внешнеполитическим отделом ФАЦ? Может быть, они, со ссылкой на вышеупомянутый вердикт Кёльнского земельного суда (Az.: 28 0 19/97)>57, вправе заявить, что в прошлом мы дали «подмазать» себя в обмен на благожелательные репортажи об Омане? Как бы то ни было, но сам я, бросая взгляд на собственное прошлое, не могу не сказать: я был куплен. Эта близость к власти коррумпирует. У султана имелся свой собственный симфонический оркестр>58. У него имелось все, чего только может пожелать человек. В его громадном многоэтажном подземном гараже стояли на пуховых коврах самые изысканные и роскошные автомобили мира. И внезапно я попадал к нему во дворец, оказывался сидящим рядом с ним на его тахте. Конечно же, в действительности я был не кем иным, как одним из оплачиваемых им многочисленных лакеев. Тем не менее я ощущал себя не статистом, а какой-то частью организации сильных мира сего. В том числе и потому, что султан-мультимиллиардер уделял мне часть своего драгоценного времени.
Порой события развивались совершенно вопреки моим ожиданиям. Во время моей первой встречи, в качестве корреспондента
