— Тайни, дорогая, — сказал лысый. — Выйди в заднюю дверь и позови полицию.
Рука Рэвена лежала на пистолете, он не вынимал его, но не спускал глаз со старухи, которая неуверенно затрусила к двери в кухню.
— Поскорее, Тайни, дорогая.
— Если бы я подумал, что она в самом деле пошла, я бы вас на месте пристрелил, но она ни в какую полицию не пойдет. Вы трусите больше меня. Она сейчас прячется в уголке, — сказал Рэвен.
— О нет, я уверяю вас, что она пошла в полицию. Я слышал, как хлопнула дверь, можете пойти и проверить, — сказал Эки. И когда Рэвен проходил мимо, он поднял руку и ударил его по виску кастетом.
Рэвен отдернул голову — он ожидал этого, — проскользнул в кухню, вынул пистолет.
— Стой, — сказал он. — Пистолет бесшумный. Я пришью тебя, как только двинешься.
Старуха была там, где он и ожидал ее увидеть, она скорчилась в углу между шкафом и дверью.
— О, Эки, чего ж ты его не ударил? — стонала она.
Эки начал ругаться. Грязная ругань текла из его рта без усилий, но ни тон, ни выговор не изменились. Это была все та же хорошая школа и богословский колледж. Многих латинских слов Рэвен не понимал. Он нетерпеливо сказал:
— Так где же девушка?
Но Эки просто не слышал его. Он стоял в нервном припадке, и глаза его закатились, можно было подумать, что он молится.
— Где девушка? — вновь повторил Рэвен.
— Оставьте его в покое, — сказала старуха, — он вас не слышит. Эки, — простонала она из угла, — все в порядке, Эки, ты дома, — она сказала яростно Рэвену: — Вот что вы с ним наделали!
Неожиданно ругань прервалась. Эки двинулся и закрыл дверь в кухню. Рука с кастетом схватилась за пиджак. Он сказал мягко:
— В конце концов, господин епископ, вы тоже, я уверен, в свое время среди стогов… — и захихикал.
— Велите ему уйти. Я обыщу дом, — сказал Рэвен.
Он не спускал с них глаз. Маленький душный дом действовал ему на нервы, сумасшествие и злоба кипели в кухне. Старуха с ненавистью следила за ним из угла.
— Господи, вы ее убили, — произнес Рэвен и добавил: — Знаете, что такое получить пулю в живот? Вы будете лежать здесь и истекать кровью.
Ему казалось: это все равно, что застрелить паука. Он вдруг закричал на ее мужа:
— С дороги!
Эки сказал:
— Даже святой Павел…
Он не сводил с Рэвена горящих глаз и не отходил от двери. Рэвен ударил его по лицу, а затем отскочил от его цепкой руки. Он поднял пистолет, и женщина закричала:
— Стойте, я уведу его! Не смейте трогать Эки. Они его уже достаточно побили в свое время.
