— Это очень важно, мисс Мэйдью. Та девушка исчезла.
— Так всегда случается в этих поездках. Когда ни зайдешь в их уборные, они всегда болтают о мужчинах. Как они надеются играть? Это же гнусно.
— Вы мне не сможете помочь? Вы не имеете представления, где мне найти этого Дейвенанта?
— Колльер должен знать. Он вернется вечером. А может быть, и нет.
Матер ушел подавленный. Инстинкт вел его туда, где были люди, потому что улики легче найти в толпе, нежели в пустой комнате или на пустынной улице. Вы бы никогда не подумали, глядя на этих женщин, что Англия находится на пороге войны. «Я сказала миссис Хопкинсон, если вы обращаетесь ко мне…», «Это будет Доре к лицу…» И чего этим людям думать о войне? Они передвигались от киоска к киоску в воздухе, густом от их собственных смертей, болезней и любви. Женщина с изможденным лицом дотронулась до руки Матера. Ей, должно быть, было лет шестьдесят. Когда она говорила, то втягивала голову в плечи, будто ожидая удара, но тут же голова высовывалась обратно с кислой, живучей угрозой. Он следил за ней, сам того не замечая, пока шел вдоль киосков. Она взглянула на него. Он подумал, что ее пальцы должны пахнуть рыбой.
— Достаньте мне эту, — попросила она. — У вас длинные руки. Нет, нет, не эту, розовую.
И начала искать деньги… в сумочке Энн.
4
Он думал: не к чему спешить, не к чему было казаться дураком перед этой женщиной с подтяжками. Энн мертва. Не к чему было так спешить.
Старуха сказала: «Спасибо, дорогой». У него не было и тени сомнения относительно сумки. Он сам ее подарил. Это была дорогая сумка, не из тех, что можно найти в Ноттвиче, а для полной уверенности достаточно было увидеть место, откуда — из кружка гнутого стекла — были вырваны инициалы. Все кончилось, и навсегда. Некуда было спешить.
Но тут он почувствовал совершенно холодное расчетливое удовлетворение. Теперь дьяволы были у него в руках. Кто-то за это умрет.
Старуха подняла маленький бюстгальтер и пробовала эластичность его со злобной усмешкой, потому что он предназначался для кого-то молодого и красивого, чьи груди стоили того, чтобы их беречь.
— Ну и глупые штуки они таскают, — сказала старуха.
Он мог бы ее сразу арестовать, но решил, что не будет этого делать. Дело было не только в старухе: он до всех до них доберется, и чем дольше будет погоня, тем лучше. Ему не надо будет думать о будущем, пока все это не кончится.
Теперь он был рад, что Рэвен вооружен, потому что в этом заключалось оправдание тому, что и он будет вынужден взять оружие, и кто скажет, помешают ли обстоятельства использовать его.
