, хотя, скорее всего, многозначность эта преднамеренная, так как крылья и даже крылатые кони – один из любимых поэтических образов Окуджавы («Песенка о молодом гусаре», «Отъезд» и др.) – отсылают к балладе Жуковского, а стало быть, при любом истолковании «крыльев» соседство их с красной попоной, да ещё и с добавлением «как перед войною», создают запоминающийся образ и одновременно придают ему сказочную окраску. Описываемая далее свита состоит из генералов свиты и флигель-адъютантов – те и другие представлены достаточно многочисленными, хотя это противоречит приведённым в специальной литературе данным о составе и функциях свиты. В действительности, во время вечерней прогулки в свите императора не бывало многочисленных генералов свиты и флигель-адъютантов: уже в конце XVIII века эти должности перестают связываться с выполнением адъютантских обязанностей и превращаются в почётные звания; свитские звания давались параллельно воинским, а их обладатели, действующие генералы и офицеры, несли обычную службу и лишь примерно раз в два месяца, по расписанию, один день дежурили во дворце
[153]. Этот групповой портрет свиты – своего рода обобщённый поэтический образ эпохи, призванный напомнить сразу об Отечественной войне (шрамы генералов) и о декабристах (офицерах-поэтах); и от такого обобщённого образа нельзя ожидать полной исторической точности, хотя дворцовый быт времен Александра I и Николая I Окуджава изучал и знал. В том случае, если автор выступает в роли зрителя, описывающего «полотно», нарисованное художником, читатель от него и не ожидает, что он полно и точно отразит в своём описании всё то, что присутствует на картине, и требования читателя к точности такого описания, естественно, снижаются. Возможно, что Окуджавой руководили и такого рода соображения, когда он назвал свою песню «полотном».
Из контекста ясно, что «флейты голос нервный» слышится в отдалении, так как флейта (вместе с барабаном и горном) – инструмент военной «шаговой музыки», а прогулка верхом не сопровождается игрой на флейте; при этом флейта – один из любимых инструментов Окуджавы, упоминаемый им в лирике и в прозе также и вне всякой связи с военной музыкой. Вообще, присутствие музыкальной темы и упоминание музыкальных инструментов в поэзии и даже в песне – не уникально[154], а для Окуджавы даже довольно характерно, как и придание упоминанию музыки словесной эмоциональной окраски[155]; притом «нервный голос» флейты, повторяемый дважды, а также поддержанный «звуками прежних клавесинов», придаёт тексту минорную и ностальгическую окраску, которая диссонирует с визуальной мажорной праздничностью кавалькады, и создаёт вместе с минорной музыкой самой песни полифонический эффект. Говоря о песенном характере текста, уместно отметить приём, использованный в описании свиты: внутренняя рифма
